Терновая цепь

– Это вопиющая несправедливость по отношению к птице. Он будет по тебе скучать. Попугаи привязаны к хозяевам, а я слышала, что они живут более ста лет.

Ариадна приподняла бровь.

– Я не знала, что ты такая ярая защитница прав пернатых.

– Попугаи – очень умные и чувствительные птицы, – говорила Анна. – Пираты, орехи – это все ерунда. Я помню, что сегодня мы встречаемся с остальными в Чизвике, но случайно узнала, что твои родители проведут вечер у Консула. Это превосходная возможность вызволить Уинстона, чтобы он присоединился к тебе в новой свободной жизни.

– Эта идея только что пришла тебе в голову? – улыбнулась Ариадна.

– Вовсе нет, – ответила Анна, подбросив в воздух томик стихотворений Байрона. – За последние несколько дней я посвятила размышлениям над этим вопросом почти три часа. И разработала план.

– Сначала они не хотели пускать меня к тебе, – улыбаясь, произнес Джесс. Он придвинул вплотную к решетке стул, стоявший в коридоре, а Грейс устроилась с другой стороны. Она держала брата за руку все время, пока тот рассказывал обо всем, что произошло после его отъезда из Лондона в обществе Люси и Малкольма. Он говорил, а Грейс не переставала удивляться тому, что Джесс жив и выглядит как самый обыкновенный молодой человек. – Но я сказал, что не позволю сотворить над собой защитные заклинания, если они заодно не разрешат нам встретиться. Ну, подумай, ведь это было бы бессмысленно – побывать в Безмолвном городе и не увидеть тебя, – верно?

– Иногда я задаю себе вопрос: а что в моей жизни вообще имеет смысл? – хмуро ответила Грейс. – Но… я так рада, что ты здесь. И рада, что у Люси все получилось.

– Я поблагодарю ее от твоего имени.

Он слегка улыбнулся, думая о Люси, и Грейс узнала влюбленную улыбку, которую так часто видела на лицах своих ухажеров. Она постаралась отогнать завистливые мысли. Татьяна в свое время не уставала повторять ей, что Джесс, полюбив женщину, забудет мать и сестру. Но мать ошибалась насчет многих вещей. Кроме того, прошлого уже было не вернуть, невозможно было заставить брата разлюбить Люси. Ей показалось, что он счастлив. Грейс не стала бы лишать его этого счастья, даже если бы это было в ее силах.

– Значит, вы оба сейчас в безопасности? – спросила она. – Конклав не подозревает Люси в… ни в чем?

– Грейс, – повторил Джесс. – Не волнуйся.

Но она не могла не волноваться. Грейс знала, что Конклав не поймет, да и не пожелает понять разницу между некромантией и способностями Люси. Джессу придется притворяться каким-то дальним родственником Блэкторнов, а ей – делать вид, будто они незнакомы, что они чужие друг другу. Пока что. А может быть, и всегда. Но ничего, возвращение Джесса искупало все.

– Вчера вечером, – рассказывал Джесс, – задержали матушку. Ее нашли на болоте Бодмин-Мур. Видимо, она надоела Велиалу или стала ему не нужна, и демон оставил ее. – Он горько усмехнулся. – Это должно было произойти. Нельзя ждать преданности от демона.

– Задержали? – едва слышно пробормотала потрясенная Грейс. – Значит… ее отправят в Идрис? Будут допрашивать с помощью Меча Смерти?

Джесс кивнул.

– Ты же понимаешь, что это значит, верно? Ты не обязана больше сидеть здесь, Грейси. Ты поступила очень храбро, когда сдалась Безмолвным Братьям, позволила им изучить себя, выяснить, не сделала ли матушка с тобой того же, что и со мной. Наверняка они уже поняли, что ты свободна от всяких демонических чар. Я уверен, что здесь ты в полной безопасности, – понизив голос, добавил брат, – но если ты вернешься со мной в Институт…

– Но ты же теперь называешься Джереми Блэкторном, – напомнила ему Грейс. У нее голова шла кругом от всего этого. – Предполагается, что ты даже не знаешь о моем существовании.

– В Институте, для семьи Эрондейлов, я по-прежнему Джесс, – сказал он. – Твой брат. И я хочу, чтобы ты была рядом со мной. Там тебе ничто не угрожает…

– Люди будут шептаться у меня за спиной, – возразила Грейс. – Ты думаешь, они забудут, что я – дочь Татьяны? На меня будут смотреть как на преступницу.

– Ты же не можешь провести всю жизнь в Безмолвном городе из страха перед сплетницами, – пожал плечами Джесс. – Я знаю, что матушка заставляла тебя совершать поступки, которых ты теперь стыдишься, но люди поймут…

Грейс слышала стук собственного сердца. Ее охватил ужас, какого она прежде не испытывала. Жить в Институте, ежедневно видеть Джеймса, который смотрел на нее как на мерзкое насекомое, Джеймса, который стал ее жертвой, жертвой неслыханного обмана. Видеть Корделию, Чарльза, Мэтью… и Люси…

Возможно, они пока не знают правду, думала она. По-видимому, Джеймс сохранил их разговор в тайне. Но они узнают, и уже скоро.

– Я не могу, – покачала головой Грейс. – Мне нужно остаться здесь.

– Грейс, я тоже не до конца избавился от тех ужасов, которые произошли со мной по вине матери. У меня остались отметины, в буквальном смысле. Ты можешь их видеть. Метки. Но я говорю о семье Люси. Они поймут, уверяю тебя…

– Нет, – возразила Грейс. – Не поймут.

Джесс прищурился и окинул ее проницательным взглядом.