Терновая цепь

Люси провела ладонями по его плечам, рукам, по длинному, худому телу. Джесс горел, как в лихорадке. Дрожа, он целовал ее шею, и девушка ахнула, как какая-нибудь героиня в романе. Люси начинала понимать, почему героини в романах так часто совершают необдуманные поступки. Такие моменты стоили любых последствий.

– Моя очередь, – прошептал Джесс, прикасаясь к ее рукам. – Позволь мне ласкать тебя. Скажи, чтобы я остановился… – Он поцеловал уголок ее рта. – Если хочешь.

Его пальцы, длинные белые пальцы, такие нежные, касались лица, обводили контуры губ, ласкали шею, ключицы, потом он взял ее за обнаженные плечи и прижал к себе. Его зеленые глаза стали почти черными. Он гладил ее тело, ее грудь, спину, талию; наконец его руки застыли среди кружев у ее бедер.

– Я так долго об этом мечтал, – сказал Джесс. – О возможности прикоснуться к тебе. По-настоящему прикоснуться. Прежде я не мог чувствовать твою близость… но я без конца представлял себе, каково это… я терзал себя этими мыслями…

– И что, твои ожидания оправдались? – прошептала Люси.

– Мне кажется, я сейчас умру от счастья, – ответил он и вытянулся на постели рядом с ней. – У меня разорвется сердце от счастья, Люси.

И его губы, горячие, жадные, снова прижались к ее губам. Этот страстный поцелуй заставил девушку выгнуться навстречу ему; ей так хотелось снова почувствовать его тепло, услышать стук его сердца.

– О боже, – прошептал он, не отрываясь от ее губ.

У нее мелькнула мысль: «Конечно, его не учили взывать к Ангелу, как всех нас».

– О боже, Люси…

И ей захотелось раствориться, слиться с ним, стать единым целым.

А потом ее окутала тьма, та же самая, в которой она тонула тогда, в доме на берегу моря. Люси утратила почву под ногами, всякую связь с реальным миром. Из окружавшего ее непроницаемого мрака доносились голоса отчаявшихся душ. Бесформенные тени тянулись к ней, жаловались, что их изгнали из мира, что они заблудились в пустоте и обречены на вечные муки в этой бездне, где нет ни конца, ни края. У них что-то забрали – что-то драгоценное. Люси показалось, что она заметила знакомую фигуру, но она была искажена, изуродована до неузнаваемости…

– Люси! Люси!

Она села, хватая ртом воздух; в ушах шумело. Она лежала на кровати Джесса, он уставился на нее с белым от ужаса лицом.

– Люси, что с тобой? Я сделал что-то не так? Пожалуйста, скажи…

– Нет, – прошептала она. – Дело не в тебе… ты ничего такого не сделал…

– Нет, дело во мне, – горестно произнес Джесс. – Я – противоестественное существо, совсем недавно я был трупом…

Она поймала его руку. Она знала, что стиснула его пальцы слишком сильно, что ему больно, но ничего не могла с собой поделать.

– Нет, – повторила она уже громче. – Дело во мне. Я это чувствую. – Она неуверенно посмотрела на него. – Когда я целую тебя, я слышу… – Она покачала головой. – Какие-то голоса, плач. Кажется, они пытаются рассказать мне о чем-то ужасном, о каком-то преступлении, кощунстве, которое творится далеко отсюда, возможно, в ином мире. – Она почувствовала жжение в глазах. – Где-то там, куда я не могу заглянуть. Это недоступно живым.

– Малкольм сказал, что ты, для того чтобы вернуть меня, вошла в царство теней, – тихо произнес Джесс. – Возможно, ты еще не до конца освободилась от мрака. Но едва ли дело только в тебе. Я долго существовал на границе между жизнью и смертью, а ты способна пересекать эту границу. Видимо, проблема в нас обоих. И воздействие потустороннего мира усиливается, когда мы касаемся друг друга.

– В таком случае мне, наверное, следует связаться с Малкольмом.

Люси чувствовала неописуемо страшную усталость. Она надеялась, что эта жизнь осталась позади – сделки с чародеями, отчаяние, бесконечные разговоры с Грейс о ее брате, тень смерти, омрачавшая все ее поступки, чувства и мысли.

– Может быть, он знает способ избавиться от этих видений. – Люси резко откинула голову назад и страстно воскликнула: – Я не собираюсь отказываться от тебя! Только не сейчас.

– Нет. – Джесс наклонился к ней и спрятал лицо в ее волосах. – Я не вынесу, если ты откажешься от меня, Люси Эрондейл. Я буду следовать за тобой, даже если ты прикажешь мне уйти. Я жив благодаря тебе, но не только потому, что ты приказала мне вернуться в этот мир. Я жив с тех пор, как ты вошла в мою жизнь.

Слезы выступили на глазах у Люси, но она сморгнула их. Слезы были бессмысленны. Бесполезны. Вместо того чтобы плакать, она поцеловала Джесса – это был совсем невинный, быстрый поцелуй в щеку – позволила ему надеть на себя халат и еще несколько мгновений обнималась с ним. Потом она оставила юношу и вышла в коридор.

Она не помнила, как вернулась к себе в спальню. В комнате было почти темно, лишь угли, догоравшие в камине, давали слабый свет, да луна время от времени выглядывала из-за облаков. Но этого было достаточно. Люси села за стол, взяла ручку и начала писать.

14. Вся правда

Вся правда редко бывает чистой[37].

Оскар Уайльд, «Как важно быть серьезным»