Терновая цепь

– В Безмолвных Братьев не могут вселяться демоны, – возразила Корделия. – Они защищены от подобного воздействия, как и мы. Наверняка даже лучше, чем мы.

Кристофер, который по-прежнему держал Грейс за руку, сказал:

– Если я правильно понял, они сражались друг с другом, верно, Грейс? И некоторые Братья защищали тебя и Город?

Грейс кивнула.

– Енох вел себя, как обычно. И остальные, те, кого я узнала. А одержимые, со светящимися глазами… это были незнакомцы. Я никого из них раньше не видела.

– Правда? – сказал Джеймс. – Они были одеты иначе? Постарайся вспомнить, Грейс. Это очень важно.

Люси пристально посмотрела на него. У Джеймса явно возникла какая-то идея. Он рассеянно смотрел в пространство, поглощенный своими мыслями, пытаясь решить проблему, как разматывают запутанный моток бечевки.

Грейс смотрела в пол.

– Да. Их одежды были не желтоватыми, а белыми, и руны тоже были другие.

– Белые одежды, – повторила Люси и обменялась тревожным взглядом с Джеймсом. Она почувствовала, как сердце забилось быстрее от волнения. – Погребальные саваны.

– Железные Могилы, – пробормотал Джеймс. – Вот как Велиалу это удалось. Безмолвные Братья защищены от демонов, но это не относится к тем, кто лежит в могилах. Тела, покинутые душами, не подверженные тлению, покоятся на кладбище, на безлюдной лавовой равнине недалеко от Адамантовой Цитадели. Вот они, пустые сосуды.

Анна цветисто выругалась. Ари сказала:

– Верно, ключ от Могил действительно существует. Я видела его изображения. Он хранится… О… Он хранится в Адамантовой Цитадели… – Девушка прижала руку ко рту.

Джесс без выражения произнес:

– Видимо, мать выкрала его. А потом открыла кладбище и впустила Велиала. Он привел туда химер, которые вселились в тела Железных Сестер и Безмолвных Братьев. Их никто не охранял. Велиал приказал им идти в Безмолвный город и напасть на живых.

– Они пробуждаются, – прошептала Корделия. – Они поднимаются. Они движутся вперед. Это были послания, адресованные нам, сообщавшие о том, на каком этапе находится Велиал. А мы ничего не поняли.

– Нас в очередной раз перехитрили, – тихо произнес Джеймс. – Появление Татьяны на рождественском балу, обвинения в сговоре с Велиалом, даже похищение Александра…

– Слишком быстро она сдалась, – сказала Корделия. – Татьяна хотела, чтобы ее арестовали. Хотела, чтобы ее посадили в тюрьму Безмолвного города, где она могла совершить… это. Что бы это ни было.

– Не уверен, что она этого хочет, – возразил Джесс. – Все это нужно прежде всего Велиалу. Он использовал ее, как используют пешку в шахматной партии. Марионетку, которую он мог внедрить в Безмолвный город, как троянского коня, вместилище его злой воли…

Ему помешал договорить оглушительный раскат грома. Здание Института дрогнуло, как во время землетрясения, несколько ламп перевернулось, поленья в камине рассыпались, полетели искры. Все ахнули, Люси вцепилась в подоконник, машинально взглянула в окно и увидела, что ворота Института открываются.

Но для Чарльза было слишком рано, он едва ли только доехал до кладбища. Она приподнялась на цыпочки, чтобы узнать, кто пришел.

И оцепенела.

Внизу, посреди двора, стояла Татьяна Блэкторн в окровавленном платье, похожая на мерзкое пугало. Ветер трепал ее седые волосы. Она воздела руки к небу, как будто собиралась обрушить на Институт гром и молнии.

И она была не одна. За спиной у нее выстроились существа, которых описывала Грейс, – Безмолвные Братья в снежно-белых одеяниях с откинутыми капюшонами; видны были их лица и открытые глаза, из которых лился ядовито-зеленый свет.

Татьяна запрокинула голову вверх, и небо прочертила черная молния.

– Выходите! – крикнула она. Ее голос звучал неестественно громко, как звон гигантского колокола, и Институт снова содрогнулся до основания. – Выходите, Лайтвуды! Выходите, Карстерсы! Выходите, Фэйрчайлды! Выходите, Эрондейлы! Пробил ваш последний час!

25. Свирепый вихрь

Издалека округла

Поверхность шара внешнего, вблизи
Предстала плоской сумрачной страной,
Пустынной, дикой ширью, без границ,
Затерянной в ночной, беззвездной тьме
И окруженной завываньем бурь
Неистового Хаоса; таков
Был негостеприимный материк.
Лишь с краю одного едва сквозил
Далекий отблеск от Небесных стен,
И вихрь не столь свирепо там ревел[53].

Джон Мильтон, «Потерянный рай»

– Laanati, – пробормотал Алистер.