Терновая ведьма. Изольда

Таальвен как завороженный уставился на гладкую зеркальную поверхность. По ту сторону посеребренного стекла стоял принц, которого он так хорошо знал. Отважный воин, мореход, верный друг Стефана Северина, помолвленный с его младшей сестрой… и человек, возжелавший, по ее мнению, похитить девушку против воли, лишить поддержки друзей и родных, увезти в ненавистные просоленные морем земли…

— Ведь необязательно убивать ее жестоко, — плела свою песню терновая ведьма, — можно сделать это быстро.

Она подвела волка к забывшейся безмятежным сном девушке. Изящные плечи чуть заметно подрагивали, кудри растеклись ручейками по древним мхам.

Как мало нужно сделать — всего лишь щелкнуть зубами, сомкнуть страшные волчьи челюсти на белой шее. Она не успеет почувствовать боли, не вскрикнет, не заплачет…

Таальвен громадным серым зверем стоял над прекрасной, совсем юной принцессой, не раз доверявшей ему жизнь. Эти рыжеватые брови, смешливые губы, выразительные черты он видел на портретах, что присылал ему в подарок северинский принц.

Стефан отшучивался, что вскоре сестру придется рисовать тайком, поскольку она не желает, чтобы ее изображения попадали в руки вездесущих женихов. А ведь малышка не знала, что давным-давно обещана единственному человеку. Тому, кто хочет теперь прервать ее жизнь ради собственного благополучия.

— Таальвен Валишер, — прошептала принцесса во сне, и сердце его остановилось.

— Нет, — со свистом выдохнул волк.

— Что ты хочешь сказать? — побледнела колдунья.

— Я не причиню ей вреда, даже если это будет значить мою собственную гибель.

— Глупец! — От досады она сжала скрюченные пальцы. — Ты издохнешь, как животное, а девчонка не узнает цену жертвы, совершенной ради нее.

— Пускай, — с облегчением согласился Таальвен.

— Ты просто не осознаешь, какой конец тебя ждет! — Колдунья почти плевалась ядом от бессилия. — Убей ее немедленно, а не то я… прокляну тебя!

Принц даже хмыкнул, позабавленный такой угрозой.

— Ты уже наложила чары, Изольда. Боюсь, во второй раз не выйдет.

— Вернись! Слушай меня!

— Хватит, — неожиданно приказал он. — Я не трону тебя, каких бы убедительных причин ни нашлось…

В глазах чародейки блеснул зловещий огонек.

— Поглядим, как ты запоешь, когда станешь голодным кровожадным хищником. Проснешься утром и не вспомнишь ни себя, ни девчонки. То-то зверь с ней наиграется.

Но запугивания не сломили решимости принца, напротив — заставили упрочиться в своих намерениях.

— Если это случится, я позабочусь, чтобы меня не было рядом…

Они стояли друг напротив друга, рядом угасал огонь. Пляшущие неверные тени сделали лицо терновой ведьмы еще более размытым, а седину волка скрыли под угольно-черным покровом.

— Исчезнешь, и ее скитания никогда не закончатся. Ведь принцесса ищет по свету именно тебя. — Колдунья сложила руки на груди.

— Нет, — произнес он задумчиво. — Ты ищешь себя, и на этом пути Лютинг Мак Тир — лишь предлог…

Волк развернулся и исчез в густой темноте, собираясь еще раз обойти лагерь перед сном. Лапы его дрожали, глаза застилала мутная пелена горести: он останется диким зверем навсегда… Но желание защитить Изольду, укрыть ее от бед, пусть даже ради этого понадобится подставить грудь под стрелу охотника, отдать девушку на попечение другого, крепло с каждым мгновением.

А разгневанная, сбитая с толку чародейка осталась стоять у затухающего костра. О, как хотела она разорвать принца собственными прозрачными руками, превратить его сильное гибкое тело в камень, ненавистью разрушить стойкий дух до основания. Но в сущности Лютинга было не найти изъяна, из которого можно разжечь пламя противоречия. Мак Тир был храбр и самоотвержен, к тому же любил принцессу, как последний дурак. А с этим бесполезно бороться. Потому она идет за ним по пятам, словно прикованная…

Терновая ведьма стиснула в ладони тоненькое зеркальце, раскрошив янтарь в пыль. И, не в силах вымолвить слова чудовищного проклятия, обещанного Таальвену Валишеру, растаяла с дымом.

* * *

Изольда с трудом разлепила тяжелые веки, поежилась от весенней утренней прохлады. Чувствовала она себя так, будто накануне залпом осушила бутыль красного северинского, а вино из виноградников ее деда славилось крепостью.

Девушка помнила, как глубоко провалилась в бесконечный мрак сна, в котором не различала ни образов, ни цветов, — лишь обволакивающую ватную черноту. Кажется, принцесса хотела открыть глаза, в звездном мерцании ночи она слышала странные тревожащие голоса. Но, может статься, то было марево, привидевшееся ей.

Прозрачный, посеребренный росами лес выглядел волшебно, и принцесса привстала, чтобы получше его рассмотреть. Тут же в глаза бросилась одинокая фигурка Таальвена.

— Ты уже проснулся? — хриплым голосом спросила Изольда.