Терновый венец атамана Дутова

Протокол допроса

Нехорошкова Дмитрия Тимофеевича, перебежчика, милиционера Джаркентской милиции

17 января 1921 года

В 1918 году поступил в милицию в г. Троицк по обслуживанию белых. Эвакуирован в Лепсинск при отступлении белых. Из Лепсинска нам было приказано отступить в Китай. По сути дела показал: меня командировали в Джаркент в ноябре месяце в распоряжение Чанышева. Никаких инструкций от него (видимо, от Дутова – В. Г.) я не получал и мне велено было обратиться к тому же Чанышеву и работать под его рукой. По приезду я так и сделал. Все, что мне говорил Чанышев, я исполнял. Письма я Дутову писал под диктовку Чанышева. Больше я ни с кем здесь не работал. В области шпионажа я сознался уже во всем и говорю откровенно, что больше ни с кем дела не имел, кроме Чанышева.

Я сознавал, что это моя гибель, но боялся как Чанышева, так и Дутова и находился все время между двух огней. Когда меня арестовали, то я сразу все сказал и во всем признался. Я неоднократно просил Чанышева отправить меня в Китай, но Чанышев не хотел этого делать»[96].

Чанышев содержался при уездной милиции. 17 января 1921 года он был допрошен следователем Семиреченской областной ЧК Василием Гузевым[97]. Чанышев показал, что Бойко он не знал, и Дутов у него о нем не спрашивал и в разговорах его имени не называл. Он упоминал только доктора Троицкого, инспектора гимназии Леймана и Нестерова, кланялся Кантору. Знакомство с лицами, занимающимися контрреволюционной деятельностью, отрицал, заявлял, что вообще таковых не знает. Других протоколов допросов Чанышева в деле нет. Возможно, что официально показания Чанышева не фиксировались.

План Гаврилова-Снеткова

Чекисты проверили принадлежность Чанышева и Ходжамьярова к бойковской организации и установили, что ни тот, ни другой никакого отношения к ней не имеют. Не имели отношения к верненским подпольщикам и другие участники операции. Все они из-под ареста были освобождены. Но сомнения в достаточности усилий Чанышева и Ходжамьярова к выполнению задания и подозрения в их отлынивании оставались. Решено было в отношении Чанышева приступить к следствию.

Постановление

1921 года января, 25 дня

Уполномоченные Облчека Гузев и Курашев рассмотрели дело по обвинению Чанышева, бывшего начальника уездной милиции, принимая во внимание, что Чанышев фигурирует косвенно и весь материал на Чанышева имеется в Военследкомиссии, постановили: Чанышева перевести для содержания под стражей в Работный дом в одиночную камеру и числить по Военследкомиссии. Подписи.

Серьезно подозевая Чанышева в измене и намеренном невыполнении задания, чекисты готовили ликвидацию Чанышева и его близких, в частности, брата Аббаса.

Утаить арест Чанышева и Ходжамьярова было невозможно, и об этом тотчас стало известено Дутову. Этому способствовали и узун-кулак[98], и письмо жены Чанышева китайским властям, полагавшей, что ее мужа арестовали за передачу им уйгурского революционера Ажи Ходже и просившей у них помощи в вызволении Чанышева из тюрьмы. Письмо понес Ушурбакиев Азиз.

В это время из Ташкента от командования Туркфронта поступило категорическое требование возобновить и форсировать мероприятия по уничтожению Дутова и направить к нему боевиков еще раз. Регистрод от руководства операцией был отстранен и руководство ею было возложена на ЧК Семиреченской области.