Терновый венец офицера русского флота (СИ)

Садовинский уже мог сформулировать, что произошло, но звучало это столь фантастически, нелепо, дико, что поверить себе Бруно не хотел. Человек военный, он не мог не понять, что случайности нет, все спланировано… Но кем? Это преступление… Страна воюет… Куда смотрят контрразведка и полиция?

Мичман Б.Садовинский сразу не вспомнил или может быть просто не знал, что Гельсингфорс подчинялся финской юрисдикции и был вне компетенции Охранного отделения и армейской контрразведки.

Это предательство! — считал мичман.

Нет, это заговор, — говорили ему упрямые факты.

4 марта 1917 года все газеты столицы и крупных городов империи одновременно опубликовали Манифест об отречении императора Николая II от престола в пользу своего брата Великого князя Михаила Александровича.

Оригинала Манифеста, однако, никто не видел вплоть до… 1928 года, когда его обнаружили в архиве Академии наук в Ленинграде. Это был небольшой листок бумаги с набранным на пишущей машинке текстом, где подпись Николая II была сделана карандашом. Историки были удивлены, что в манифесте отсутствовал титул императора и личная императорская печать. Удивляла и карандашная подпись под таким историческим документом — документом государственной важности. По действующему тогда в России закону император вообще не мог отречься. Николай II прекрасно знал, что его брат Михаил, женившись на дважды разведенной Н.Вульферт, по российскому законодательству лишался права на престол даже в случае смерти Николая II. Находясь в здравом уме, Николай II никогда бы добровольно не передал престол в такие руки. На манифесте есть еще и подпись графа Фредерикса, и тоже сделанная карандашом и обведенная пером. Историки допускают, что манифест был подготовлен заранее и передан в нужное время в печать, а государь его даже не видел. Значит, все-таки заговор?

Продолжая рассуждать дальше о том, что «чаша терпения рабочих переполнилась», «стихийное движение народных масс привело к забастовкам», мичман Садовинский задавал себе простые вопросы:

Если у рабочих не было денег на хлеб, то откуда у них деньги на материю, краски для лозунгов и флагов? Откуда у их семей деньги на еду во время забастовок? Кто-то должен давать деньги на организацию манифестаций и забастовок?…. Почему в первую очередь были организованы забастовки именно на военных заводах?… Это не случайность… нет! Это удар — спланированный и беспощадный, как в боксе, — подумал Бруно. — Удар в «поддых» воюющей России. Но от кого? Германцы, — те сами еще не оправились от натиска русской армии в 1916 году, им не до этого. Тогда кто? Кому не выгодна победа России на Балканах и в проливах Босфор и Дарданеллы исторически? И тут его осенило: Британия — извечный противник России на Средиземном море и Ближнем востоке…

Но ведь мы союзники, — голова у Бруно опять пошла кругом.

Мичман повалился на диван.

Да, черт возьми, какая разница «кто» за всем этим стоит. Главное, «что делать» ему — младшему офицеру флота? Идет война. Нет, предателем он не будет! Ни за что! Но ведь он не один. На флоте сотни и тысячи офицеров. Надо ориентироваться на действия командующего флотом адмирала Непенина, — решил для себя мичман.

В ночь с 3 на 4 марта 1917 года на военно-морской базе в Гельсинг-

форсе вспыхнул жестокий бунт. В Историческом журнале Минной дивизии за 3 марта 1917 года о событиях этих суток записано следующее:

3 час. 45 мин. Принята открытая Радио из Кронштадта. Со всеми фортами, со всеми морскими командами и судами, рабочие и население единодушно и восторженно приветствует состав Нового Правительства избранного в строгом согласии с рабочими депутатами.

Вечером, 3 марта на линкоре «Андрей Первозванный» и линкоре

«Император Павел I» начались беспорядки. На линкорах были убитые и раненые. Исторический журнал Минной дивизии 3 марта 1917 года:

час. 00 мин. Адмирал сообщил, что на «Андрее Первозванном» и

«Павле I» и «Славе» команда стреляла по офицерам. Убила контр-адмирала Небольсина и несколько офицеров и с выстрелами идет толпой по льду на город.

час. 30 мин. Зажгли топовые красные огни в знак присоединения к новому правительству.

Капитан 1 ранга Г.О.Гадд, командир линкора «Андрей Первозванный», благодаря личной смелости и личному мужеству спасший жизнь своих офицеров и сам чудом оставшийся в живых, в последствии рассказывал о начале бунта:

«Около 8 часов вечера старший офицер доложил, что в команде заметно сильное волнение. …Мне сообщили, что убит вахтенный начальник, а далее сообщили, что убит адмирал. Потом я встретил несколько кондукторов, кричавших, что “команда разобрала винтовки и стреляет”…

Я вбежал в кают-компанию и приказал офицерам взять револьверы и держаться вместе около меня… Офицеры разделились на две группы, и каждая охраняла свой выход в коридор, решившись, если не отбиться, то, во всяком случае, дорого продать свою жизнь… Скоро был ранен в грудь и живот мичман Т.Т.Воробьев и убит один из вестовых.

….Через некоторое время я предложил офицерам выйти наверх к команде и попробовать ее образумить… Я шел впереди.