Терпение дьявола

На этот раз парень в костюме заорал – один его глаз поддался с влажным хлюпаньем, и по лицу потекла густая темная кровь.

Наркоман, взревев как дикий зверь, затряс жертву так, что голова замоталась из стороны в сторону. В реве смешались ярость и удовлетворение содеянным.

Ватек вместе с другими пешеходами у светофора молча стоял, оцепенев от изумления.

Наркоман между тем склонился над добычей, которой так и не удалось вырваться из его хватки, и впился зубами в щеку.

Отшвырнув жертву, наркоман обернулся – по подбородку стекала кровь, в зубах торчал кусок мяса, черты лица были искажены безумием. Он помедлил, ошалело озираясь, и вдруг бросился под колеса проезжавшего мимо автобуса.

Звук удара раскатился по всей улице – глухой хруст ломающихся костей в глубине мышечной ткани и литров пяти-шести жидкости.

Ватек невольно попятился.

Теперь уже исчезли последние сомнения.

Час апокалипсиса пробил.

42

Лучшее оружие против страха – активные действия.

Таково было твердое убеждение Лудивины.

Она отказалась брать отпуск, чтобы неприкаянно слоняться по квартире – «отдыхать», а на самом деле снова и снова переживать и пережевывать случившееся. Думать о том, с чем ей пришлось столкнуться. Вернее, о том, чему ее подвергли. Вот в этом и заключалось самое ужасное – ее заставили почувствовать себя беспомощной, неспособной к сопротивлению и схватке с противником. И Лудивина знала, что без таблеток, которые оставил доктор Леманн, ей до утра будут сниться кошмары.

Но теперь, через пять часов искусственного сна и в присутствии Бенжамена в качестве телохранителя на софе в гостиной, она чувствовала себя немного лучше – не сказать чтобы в отличной форме, но по крайне мере готовой вернуться к работе. Однако перед этим пришлось потратить два с половиной часа на контрольный осмотр в больнице Биша, куда ее отконвоировал тот же Бенжамен по приказу полковника Жиана. Врачи должны были подтвердить, что физически она способна к выполнению служебных обязанностей. Ей измерили давление, провели внешний осмотр, сделали рентген черепа. Вердикт: всё в норме.

Проскользнуть мимо журналистов, как всегда толпившихся у ворот жандармерии, оказалось легче, чем отвертеться от повышенного внимания коллег. Новость о ночном нападении на нее уже облетела казармы.

Больше всего хлопот возникло с полковником Жианом. Он был одновременно обеспокоен и разгневан из-за того, что кто-то посмел напасть на его подчиненную. Помимо этого, полковник все еще метал громы и молнии, потому что ему не доложили о событии той же ночью, а дождались утра. Лудивина не пожелала временно переехать в казармы, а от охраны, которую Жиан предложил выставить у нее в подъезде, категорически отказалась. В конце концов они пришли к соглашению: Бенжамен временно поживет у нее в гостиной. У остальных членов группы «666» были семьи, которые нельзя было оставить без присмотра после ночного происшествия. Жиан некоторое время рассматривал возможность отказаться от всех текущих расследований, чтобы защитить свою команду, но быстро отмел эту идею. Каждый продолжит заниматься своим делом и будет присматривать за своими близкими и коллегами, а он свяжется с районными полицейскими участками и попросит усилить патрули у домов тех жандармов, кто живет в городе, то есть четверых из группы. Жандармерия не собирается отступать перед первым встречным психопатом, даже если бы он совершил нападение на одного из ее офицеров. Нет – тем более что он это уже совершил. Теперь Жиан хотел, чтобы половина наличного состава Отдела расследований работала в полном объеме на группу «666».

Совещание, назначенное на утро, перенесли на следующий день, и Лудивина направилась прямиком в свой кабинет. Дорога заняла у нее минут двадцать – пришлось выслушивать слова поддержки от каждого встречного.

Сеньон молча заключил ее в объятия, и Лудивина не пыталась отстраниться – от него она готова была принять любое проявление сочувствия. Больше того – ей сразу стало лучше.

Гильем, когда она вошла, вертел в пальцах электронную сигарету, закинув ноги на стол.

– Мне кажется, я успел тебя более-менее хорошо узнать, поэтому можешь не сомневаться: мое безучастное поведение – это вовсе не равнодушие к тому, что ты пережила ночью, а прямо-таки наоборот. Но я стану упорно делать вид, будто ничего не случилось, поскольку уверен, что именно такое мое поведение тебя устроит. Угадал? Так что я буду говорить с тобой только о работе. И если у тебя есть что обсудить, я всегда к твоим услугам. О’кей?

Лудивина ограничилась одобрительным жестом в виде поднятого большого пальца и рухнула на стул. Полдень еще не наступил, а она уже выдохлась.

Но странное дело – чувствовала она себя все же не настолько плохо, как можно было ожидать. Воспоминания о нападении оставались смутными. Конечно, она еще не до конца оправилась, время от времени ее пробирала беспричинная дрожь, вдруг начинало тянуть под ложечкой, но фаза шока и прострации миновала. Одна-единственная сильная эмоция заставила ее быстро взять себя в руки – гнев.