Терпение (СИ)

          Наталья готовилась заступаться за дочь, если ее будут винить в смерти Ильи. Конечно, она и сама не оправдывала Вику за то, что связалась неизвестно с кем, предала Илью, сама себя запутала в какую-то передрягу, из которой, наверное, не знает теперь как выбираться. Но после похорон стало понятно, что люди ни в чем не винят Вику, даже понимают ее, и Наталья успокоилась. Она рассудила про себя, что Вика теперь уж хоть как-то устроена, Колька тоже не маленький, и больше незачем ей терпеть мужа. Тихим летним вечером она собрала свои вещи в две сумки и ушла жить в Коростково, в старый пустой дом своих родителей.

          Олег пришел за ней на следующий день, долго наблюдал, как жена отрывает доски от кухонных окон, наконец, приблизился, чтобы помочь.

          - Не надо! – сухо остановила его Наталья, когда он положил руку на доску.

          - Наташка, не чудила бы ты! – проговорил Олег, убирая руку.

          - Да кто чудит? – Наталья вытерла ладонью запотевшее лицо, - Уж отчудилися… Теперь все, дай пожить спокойно…

          - А кто тебе мешает?

          - Ох, Олег, не надо со мной разговоры разговаривать только, все уже. Поздно.

          - Что ты людей смешишь на старости лет? – нервно усмехнулся Олег, - Что ты кому доказать хочешь?

          - Ничего и никому. И вообще – мне наплевать на людей. Мне пожить бы чуть-чуть… Понимаешь? Просто пожить. Ничего больше не надо. Просто тебя не видеть, отдохнуть… - Наталья присела на завалинку, расправив подол халата, - Ты же знал, что я уйду.

          - За что же ты меня ненавидишь так? – Наталья видела, что у мужа задрожали руки, - Что ты за баба такая? Другая бы ноги целовала, ведь все тебе простил…

          - Простил? – перебила его жена? – Начинается опять! Простил он меня! Ни одной целой косточки, ни живого местечка на мне не оставил, все стулья об меня переломал! Простил он! Не люблю я тебя, не могу! Понимаешь ты это? Ради детей только терпела, не могу больше! Всю кровь ты мою выпил, все, хватит!

          - Значит, не вернешься?

          - Нет, Олег. Можешь убить  меня, но к тебе я больше не вернусь, ни за что! – твердо проговорила Наталья.

          - Как знаешь… - шепнул Олег, Наталья увидела, что в глазах у него блеснули слезы, и брезгливо отвернулась от него.

***

          В этом году Нюрка поступила в университет, на педагогический факультет. Хоть Надежда и пыталась втолковать дочери, что лучше уж на бухгалтера пойти учиться, или на юриста, но Аня никого не послушала, сдала экзамены, получила место в общежитии, и остаток лета пыталась представить, как это она теперь будет жить в Твери. Она совсем перестала общаться с Любкой, потому что не знала, как сестра отнесется к тому, что Роська теперь ухаживает за ней.

          Любка же старалась не думать об этом. Она помогала Юле, которой еще трудней стало, когда в сентябре у них с Пашкой родился Сережка. Пашка по такому случаю угостил чуть ли не всю деревню, накупил жене, сестрам и матери подарков,  а к ноябрю созрел для венчания. Так получилось, что сначала окрестили Сережку и Асиного Костика, а на следующий день венчались Паша с Юлей.

          В этом году ноябрь был морозный, уже выпадал снежок, таявший с неохотой, воздух был прозрачный, звонкий. На венчание собрались родственники, друзья, соседи, так что храм наполнился, как бывает только на Рождество и Пасху. В длинном светло-сиреневом платье, с высокой прической, со скромным белым букетиком в руках, Юля, стройная, красивая как будто  сошла со старинного портрета, и казалось, что это одна из сестер Бакуниных венчалась морозным ноябрьским утром со своим возлюбленным. Любка училась петь на клиросе и сегодня с особым чувством старательно подпевала матушке Ольге.

Тихие не скорбные слезы заблестели на глазах женщин, когда отец Олег, взяв венец, перекрестил им Павла и дал ему целовать образ Спасителя, прикрепленный к передней части венца.

- Венчается раб Божий Павел рабе Божией Иулии во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа.

После священник благословил Юлю ее венцом.

- Венчается раба Божия Иулия рабу Божию Павлу во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа.

          Когда священник отпустил молодых на брачный пир, и церковь опустела, Любка, задержавшаяся, чтобы убрать на место ноты и погасить свечи, услышала высокий звон недавно установленных колоколов. Она радостно перекрестилась, и сердечко ее зашлось в томительной надежде, что когда-нибудь для нее с ее женихом зазвонят на Прямухинской колокольне…

          После нешумного скромного застолья у Паши с Юлей, Любка возвращалась домой с Нюркой, приехавшей из Твери специально на свадьбу брата.

          - Как тебе в общаге живется? – спросила у сестры Любка, пряча от холода руки в рукава.

          - Да непривычно как-то. Домой все время охота, – пожала плечами Аня.

          - Роська-то хоть приходит к тебе? – неожиданно для самой себя спросила Любка.

          - Приходит, - почти шепотом ответила Аня, ежась то ли от холода, то ли от вопроса.

          - Ты не думай, Нюрка, если он тебе нравится, я ничего такого… Он парень хороший, я даже рада буду, если у вас сладится с ним.

          Нюрка удивленно посмотрела на сестру.

          - Да я честно тебе говорю, – улыбнулась Люба. – Ты не думай ничего такого… Если у нас не сложилось, тебе-то до этого что?

          Они подошли к своей калитке и остановились.