Терпилы

Затянувшаяся «болезнь» господина Костюкова жутко раздражала его бизнес-партнеров, в особенности американца Фреда Энимала, рабочий ужин с которым Михаил Петрович отложил на неопределенный срок. Владелец сети фармацевтических заведений у себя на родине, мистер Энимал прибыл в Россию с грандиозными планами. Он намеревался подписать контракт с фирмой «Панацея» на массовую поставку в США так называемого «биоматериала» для производства супердорогих лекарственных препаратов категории «Human» и «Fetal»,[25] а также женских кремов на основе «биологически активных веществ».

С конца девяностых годов «Панацея» поддерживала тесные деловые контакты с одним из медицинских центров Н-ска, где проводились аборты на поздних стадиях беременности. Убитых зародышей там рассекали на 27–29 фракций, «перерабатывали», а полученную в итоге розоватую взвесь расфасовывали по стеклянным ампулам и помещали в специальные холодильные камеры. В дальнейшем «биомассу» приобретала фирма «Панацея» и оптом перепродавала за рубеж. Вообще-то формально подобную деятельность в нашей стране уже запретили, но на практике она успешно продолжалась. Уж больно большие тут вертелись деньги, а посему чиновники Минздрава предпочитали стыдливо закрывать глаза на творящееся у них под носом безобразие. (Не бескорыстно, разумеется.)

Раньше постоянным клиентом «Панацеи» был некий Джордж Скаундрел (тоже фармацевт из Соединенных Штатов). Однако недавно мистер Скаундрел скончался в адских муках от стремительно развившегося рака печени, и пока наследники, забросив дела, ожесточенно грызлись в судах за капиталы усопшего — шустрый Фред Энимал поспешил занять освободившуюся нишу. Поначалу все у него шло гладко: договорились с Костюковым и Лебедевым о поставках «товара», с Костюковым и Мелкиным решили вопрос о проводке денежных средств через счета «Лабаз-банка». Осталось обсудить последние нюансы да подписать соответствующие документы, как вдруг «заболел» Михаил Петрович, без личного участия которого сделка по ряду причин состояться не могла.

Подождав день-другой-третий, мистер Энимал осторожно навел справки, какими-то неведомыми путями узнал, что господин Костюков просто-напросто пьет запоем, и едва не лопнул от бешенства. Заокеанский бизнесмен сызмальства отличался мстительным, сволочным характером и поистине дьявольской гордыней. Он не прощал никому никогда даже самых пустячных обид. Например, пять лет назад Энимал упрятал в психушку собственную мать всего лишь за робкое замечание по поводу исключительной неряшливости сына. (Господин фармацевт ужасно не любил мыться и принимал ванну от силы раз в месяц). Разгневанный Фред тогда хорошо заплатил психиатрам, и бедную старуху действительно свели с ума, заколов мощными психотропными препаратами.

А тут… Им, бесценным, несравненным, в придачу подданным Великой Державы, столь нагло пренебрегли!!! На бутылку променяли!!! Заставили ждать, покуда русская свинья проспится!!! Ну не-е-ет!!! Такие вещи нельзя оставлять безнаказанными!!!

Некоторое время мистер Энимал разрабатывал изощренный план мести. Потом созвонился с Лебедевым и с Мелкиным, предложив обоим срочно встретиться для архиважной, конфиденциальной беседы.

В среду 12 июня они собрались в офисе «Лабаз-банка» в персональном кабинете Александра Исааковича — обширном помещении площадью пятьдесят квадратных метров, отделанном и обставленном в стиле неоклассицизма. Банкир не поскупился нанять первоклассных дизайнеров, и те постарались на славу. Выглядел кабинет по высшему разряду: лепной потолок, покрытый сусальным золотом, на обшитых красным шелком стенах — картины старых голландских художников, на полу огромный персидский ковер «Махи», на пуленепробиваемых окнах шторы под цвет стенной обшивки. В дальнем конце, напротив входной двери, стоял большой, инкрустированный розовым деревом стол с бронзовыми завитушками по углам. Слева от стола располагался мраморный камин. На нем антикварные часы работы известного немецкого мастера, а по бокам — два дивана для гостей, с резными ножками, обитые гобеленом.[26] Перед каждым из них — небольшой журнальный столик…

Сам господин Мелкин (жирный, плешивый мужчина лет шестидесяти) устроился за столом, плюгавый худосочный Лебедев притулился на одном из диванов, а мистер Энимал нервно расхаживал из угла в угол. Американский фармацевт был очень похож на маленькую злобную грязную обезьяну, которой зачем-то побрили морду, обрядили ее в сшитый по последней моде костюм и обильно полили французскими духами. Правда, их запах так и не смог перебить исходящего от Фреда зловония.