Терпкий аромат полыни

— Мамочка, у него слабые голеностопы, ты же знаешь. И вообще я не тороплюсь замуж. Я хочу увидеть жизнь. Я видела только школу и войну. Я никогда не путешествовала, не бывала в Лондоне, не ходила в театр в Вест-Энде. Я знаю, что до конца войны это невозможно, но я хочу, по крайней мере, почувствовать себя самостоятельной. Ты же понимаешь?

— В мои времена молодая женщина не нуждалась ни в какой самостоятельности, — возразила миссис Брайс. — Пока для нее не находился достойный муж, все заботы лежали на отце. Таким образом, женщина всегда была под защитой.

— А я не хочу жить в безопасности, — возразила Эмили. — Помнишь, Кларисса сказала, что после войны женщинам придется делать мужскую работу? Мне понадобится опыт.

— Девочка права, Марджори, — вмешался отец и похлопал жену по руке. — Ты не можешь вечно ее опекать, старушка. Я не вижу ничего дурного, пусть идет добровольцем. Эмили, я тебя благословляю, можешь посмотреть, что тебе предложат.

Эмили поверить не могла, что родители сдадутся так легко. Поднимаясь к себе, она услышала слова отца:

— Марджори, мне кажется, что это прекрасная мысль. Работа отвлечет ее от мечтаний об этом австралийце, и к тому же она сможет встретить кого-то, кого мы одобрим. Молодого человека из Англии.

Эмили надела скромный льняной голубой костюм, белые перчатки и белую шляпку. Отец подвез ее до станции, но она купила билет не до Эксетера, а до Плимута, который был совсем в другой стороне. Мимо нее пролетали поля и леса, а она пыталась вспомнить, когда последний раз ездила на поезде одна. Ей приходилось путешествовать в школу и из школы, но всегда в компании учительницы и других девочек. Ее охватило волнение. Она сделала первый шаг. Маленький, но в правильном направлении. Если ей повезет, к концу дня она станет независимой женщиной и будет работать там, где Робби.

Сойдя с поезда в Плимуте, она спросила дорогу до Королевского военно-морского госпиталя. Ей сказали, что до него не близко, но можно доехать на автобусе или взять такси. Она выбрала автобус и вскоре уже стояла перед госпиталем, глядя на него в изумлении. Она ожидала увидеть здание, похожее на остальные госпитали — скучное, квадратное и мрачное. А увидела несколько элегантных георгианских особняков, стоявших вокруг зеленого двора. Госпиталь был огромен и пугал. Раздумывая, в какое из зданий ей надо, она увидела группу девушек в накрахмаленных шапочках и платьях, в трепещущих на ветру плащах. Эмили подошла к ним.

— Простите, вы не могли бы подсказать, к кому мне обратиться, чтобы узнать о том, как вступить в добровольцы?

— Вы медицинская сестра? — спросила одна из них.

— Пока нет. Но хотела бы ей стать.

— Мы все из Службы медицинских сестер имени королевы Александры, — ответила девушка. — Я не знаю, возьмут ли вас, если вы пока ничего не умеете. Стоит ли вам учиться, если война скоро закончится?

— А как насчет сиделок или санитарок? Уж они-то здесь наверняка нужны.

— Да, но это черная работа. — Девушка нахмурилась. — Знаете, поговорите со старшей сестрой. Она вам все объяснит. Она в Трафальгаре, вон в том дальнем здании. Ее кабинет прямо в главном коридоре, справа. Я бы вас отвела, но у нас начинается дежурство, а наша сестра страшно ругается, если мы опаздываем.

Эмили поблагодарила их и пошла в указанном направлении. Кабинет она нашла легко, там ее встретила величественная пожилая женщина, похожая на ее школьную директрису.

— Чем могу быть вам полезна, юная леди?

— Я хотела бы вступить в добровольцы.

— В качестве кого? — Говорила старшая сестра резко, но виду нее был приветливый.

— Сначала я думала, что в качестве медицинской сестры, но мне уже сказали, что их набирают из Службы имени королевы Александры.

— Это так. Вы учились на медицинскую сестру?

— Нет. Но очень хочу.

— Сколько вам лет?

— Двадцать один.

— И что вы делали после школы? Если вообще ходили в школу.

— Я училась в Шерборне. Но после этого я ничего не делала. Сидела дома, вязала чулки и варежки для наших храбрых воинов и носила печенье в местный госпиталь для выздоравливающих.

— Чудесные занятия, но почему вы остались дома?

Эмили прикусила губу.

— На самом деле родители просто меня не отпускали. Мой единственный брат погиб в первые дни войны, под Ипром. Они очень боялись потерять меня.

— И что же изменилось?

— Мне исполнился двадцать один год, и больше они не могут мной командовать. — Она подошла ближе. — Я хочу внести свою лепту, сестра. Я мечтаю приносить пользу. Вы сможете найти для меня место?

— Я бы очень хотела это сделать, милая… — Сестра помолчала. — Но, честно говоря, нам не нужны больше добровольцы. Местные девушки, жены моряков, хотят работать, чтобы отвлекаться от горьких мыслей. И беженцы из Бельгии, крестьянки, которые привычны к тяжелой работе и не брезгуют мыть полы и утки.

— Я тоже не погнушаюсь. Честно слово.

— Я это ценю, моя дорогая, но, боюсь, у нас нет места. Вы были в местном отделении добровольческого корпуса?

— Еще нет. Я направилась прямо сюда.

— А почему вы так хотите работать в госпитале?