Терпкий запах тиса (СИ)

— А вы об этом ничего не сказали, — справедливо парировал Упадышев. — Мы бы тогда с него и начали. Понимаете, достаточно просто отследить текущие связи, но вам-то нужны за пять последних лет, это не на пару дней работы. Одно только могу сказать, за прошедшую неделю дама ни с одним мужчиной не встречалась. Я, конечно, не могу гарантировать, что у нее не было скорострельных огневых контактов на рабочем месте, но…

— Спасибо, я и так знаю, что не было. Что будем делать?

— Вы можете заплатить меньше, забрать то, что есть, и подождать. Или подождать и забрать целиком, когда будет готово.

— А когда будет готово?

— Бру-бу-бум… — задумался детектив. — Дайте мне дней десять. Идет?

— А куда деваться, — вздохнула я.

Мы договорились, что я подъеду вечером за тем, что сделано. Самое интересное, я даже не могла толком понять, расстроилась или нет. С одной стороны, хотелось поскорее узнать о себе все, что возможно, но… было страшно. Потому что я совершенно не представляла, что буду делать, если выяснится: у меня была какая-то связь на стороне.

Пришло сообщение от Вадима: долетел благополучно. Обычно, когда он куда-то уезжал, в первый день я просто от него отдыхала, но уже к вечеру начинала скучать. Однако этим вечером мне точно было не до скуки.

Я лежала на диване в гостиной, листала папку с аккуратно подшитым отчетом и никак не могла избавиться от противного чувства, что за мной наблюдают. Прямо сию секунду. Да, я сама этого хотела и сама впустила наблюдателей в свою жизнь. Но все равно было очень неприятно. А неприятнее всего, пожалуй, то, что я знала: меня рассматривали под микроскопом — но никак этого не ощутила. Бешеные деньги Упадышев брал не за просто так. Интересно, кто он бывший — мент, фсбшник?

Конечно, многое мне было уже известно, например, поездки за границу, рабочие и личные контакты. Но и нового хватало. По крайней мере, вся моя профессиональная деятельность была как на ладошке, и я теперь могла не беспокоиться, что попаду впросак. Да и некоторые телефоны из записной книжки перестали быть загадкой.

В разделе о Вадиме были кратко перечислены его контакты с лицами женского пола, после чего следовало резюме: оснований подозревать наличие интимных связей нет. Видимо, подозревать его в интимных связях с лицами мужского пола оснований было еще меньше, раз об этом даже не упомянули.

В списке людей, с которыми я пересекалась, хватало мужчин: и тех, кого я знала раньше, и совершенно незнакомых. Но это было лишь перечисление с краткими личными данными: возраст, род занятий, семейное положение, род контактов, иногда фото. Я дошла уже до последней страницы, и вдруг меня словно ледяной водой окатило.

В числе прочих в списке фигурировал Евгений Алексеевич Котов, 1983 года рождения, банковский служащий, разведенный. В графе «род контактов» значилось: «одноклассник, оффлайн».

В прежней реальности мы с Котиком виделись последний раз на его свадьбе. Я тогда уже ждала двойняшек и умирала от токсикоза, поэтому мы с Вадимом пришли только на регистрацию и были очень рады побыстрее сбежать. Потом от кого-то из общих знакомых я слышала, что он с женой из Питера уехал, хотя это меня уже совершенно не интересовало.

Но если сейчас детективы записали его в мои контакты, причем не виртуальные, значит, он вернулся. И пересекались мы с ним наверняка не один раз.

Господи, взмолилась я, пожалуйста, только не это! Пусть мы встретились пару раз в кафе поболтать. Просто одноклассник, ничего больше.

Я встала, нашла в секретере наш с Вадимом свадебный альбом, полистала. На последней странице была большая фотография: мы с ним стоим у подножья лестницы в загсе, рядом свидетели: Нина и друг Вадима Иван, а на ступеньках родные и гости. Где-то на самом верху, с краю притулился Котик. Тощий, сутулый, челка на глаза, пиджак на джемпер.

Я вспомнила тот поцелуй в парке на скамейке, и меня снова передернуло.

Спала я ужасно, просыпалась каждые десять минут, а под утро приснилось, что я вернулась домой после той грозы и обнаружила себя замужем за Котиком. И что у нас дочь — худая прыщавая дылда.

По-хорошему, за руль в таком состоянии садиться не следовало, но я представила, как возвращаюсь в воскресенье домой в набитой электричке, приняла холодный душ и поплелась на стоянку. И выехала на первый же перекресток на красный свет. К счастью, машин в субботнее утро было не так много. После этого я постаралась взять себя в руки. Еще не хватало только попасть в аварию.

На даче меня немного отпустило. Кто-то из соседей сказал маме, что в лесу уже пошли колосовики, и мы с мальчишками пошли проверить. Нагулялись, нашли три гриба. Петька с Пашкой носились по лесу, как подросшие нескладные щенки, скакали вокруг меня, приносили показать какие-то листики-цветочки. Мне показалось вдруг, что вообще ничего не изменилось. Точно так же мы ходили с ними в лес в мае, когда все еще только расцветало. После бессонной ночи, от переживаний и свежего воздуха у меня начала кружиться голова.

— Мам, ты слишком много работаешь, — безапелляционно заявил Пашка. — У тебя отравление кислородом.