Терра Инкогнита

Спасский обещал рассказать, почему он таки назвал себя Царем, но только позже — во время затяжного гиперпрыжка к Земле, и Виньярд решил что это и вправду может подождать. Когда еще выдастся шанс познакомится с жителями дикого космоса, где по определению никаких жителей и быть-то не могло?

Правда, жители эти самые и понятия не имели, что живут они в диком космосе. Жили себе и жили. Шумели в коридорах и анфиладах, подкреплялись в закусочных и кантинах, играли в автоматах, на бильярде и за покерными столами, заключали сделки, торговались и спорили до хрипоты. Такернак был космическими воротами Нантакета, и привечал всех: от пиратов из сектора Атлантик до рашенских диссидентов, потому кораблей, и астронавтов-пустотников из экипажей здесь было великое множество!

Местные пришлым спуску не давали, умели держать их в рамках. За нантакетцами всегда было численное превосходство: «китобойный» флот охотников на астероиды состоял не менее чем из десяти тысяч космических кораблей — цифра кошмарная для любого потенциального агрессора. Угрозы для других миров «китобои» не представляли — межсистемные путешествия им были недоступны, а вот свою родину они готовы были защищать со всей отвагой, которой им было не занимать — работа такая. Каждый кораблик нес помимо «гарпунов» еще и ракетное вооружение — его использовали для дробления крупных астероидов. А залп из нескольких десятков тысяч пусковых установок какими угодно ракетами — это явление апокалиптического масштаба…

Потому гости Нантакета и не буянили, стараясь соблюдать правила приличия. Кому охота схлопотать ракету в дюзы, или наваху — в пузо?

Навахи- это была отельная песня. Виньярд, прогуливаясь по жилой зоне станции, насмотрелся на них выше крыши. Эти специфические складные ножи из особого сплава были тут в таком же ранге национального фетиша, как титановые сабли на Песикишках или кацбальгеры у эстоков. И, судя по всему, культура обращения с ними прививалась с младых ногтей. По крайней мере — и мужчины, и женщины очень ловко использовали навахи в качестве столовых приборов, делая это как нечто само собой разумеющееся.

Так можно было легко узнать настоящего нантакетца — по навахе и легкой небрежности в одежде и внешнем облике. Это не сразу бросалось в глаза, но постепенно Сью стал обращать внимание на непослушную прядь на лбу у пожилой женщины за канцелярской стойкой в отделении банка, чистые, но неровно обстриженные ногти на руках техника в рабочем комбезе, полное отсутствие косметики и предпочтительно короткие, функциональные прически у девушек…Что-то во всем этом было притягательное и таинственное. В этом хотелось разобраться, изучить, попробовать на вкус — каков он, Нантакет?

Первые впечатления от этой далекой-далекой системы были самыми положительными, и знакомство очень хотелось продолжить.

Сидя за столиком фуд-корта и глядя на бескрайний космос в панорамном окне, и на корабли, и на местных, гомонящих и размахивающих руками, и пожирающих вкуснейшие хот-доги самых разнообразных конструкций, вприкуску с имбирным пивом, Виньярд вдруг четко осознал, чем хочет заниматься. Это ведь было на поверхности!

— Я хочу повидать все планеты, увидеть сотни народов, попробовать хот-доги на тысяче миров — и рассказывать людям о том, как живут под светом чужих звезд их соплеменники! Вот, черт возьми, чем я займусь, когда закончу эту хрень с Террой!

Кажется, он сказал это вслух, потому что проходившая стайка девушек вдруг дружно разразилась мелодичным хихиканьем, и одна из них, миленькая и с обаятельными конопушками, характерно по-нантакетски «токая» спросила:

— С вами-то все в порядке-то мистер?

— Нормально! Со мной всё нормально, спасибо большое! Нравится мне у вас, вот что!

— Так-то да! Нантакет — лучше во вселенной нет! — они снова захихикали и упорхнули куда-то по своим девчачьим делам.

А Виньярд подумал, что Кавальери совершенно точно одобрит его идею. Если, конечно, не прикончит при встрече.

Глава 14 В которой речь идет о демократии и прогрессорстве

Целая толпа нантакетцев ломилась в сторону атриума станции. Они были оживлены и взбудоражены, и громко разговаривали и выкрикивали что-то бодрое. Увлеченный людским потоком, Сью тоже оказался вынужден проследовать к управе.

— Мэра! Мэра! — скандировала толпа.

— А что здесь происходит? — спросил Виньярд у какого-то мужичка в штопаном жилете поверх клетчатой байковой рубахи.

— Демократия, понимаешь! Идем менять мэра станции-то!

Это было серьезно. Народ волнуется! Мужичка в жилетке унесло прочь, рядом с Виньярдом оказались два упитанных типа в одинаковых вязаных шапочках. На кой черт им шапочки на станции?

— … освещение-то по восьмой магистрали, ну, помнишь, еще рассказывали про то, что на это дело деньги-то выделялись. Там раньше-то только аварийное работало, а народ-то туда заселяли.

— Ну! Было дело!

— Так там Химеш у самого борта жил, в последней секции. Химеша-то знаешь?