Терра инкогнита. Книга 1-я

Если курсант путал очередность названных манипуляций, а глубина выхода была небольшая, инструкторы не поправляли бедолагу.

В результате из воды его вытаскивали за страховочный конец полузадушенным и в соплях.

Действовал жестокий, но оправданный принцип: трус, неуч и слабак, на лодке не жилец. Одновременно формировалась и устойчивость психики будущих подводников к экстремальным условиям.

Предельно жестко проводились и занятия по борьбе с водой, поступающей в отсек, тушению пожаров в нем. Делалось это следующим образом.

В находящийся уже на другом цикле, отсек подводной лодки, запускалась аварийная группа курсантов, облаченных в оранжевые гидрокомбинезоны.

В разных его местах, порой непредсказуемых, располагались заранее выполненные пробоины, трещины и другие повреждения прочного корпуса. Снаружи к ним подводились трубопроводы, замыкающиеся на насосную станцию.

Отсек был укомплектован штатным количеством аварийных средств для борьбы с водой: раздвижными упорами, клиньями, пластырями, матами и кувалдами.

Для наблюдения за действиями аварийной партии, в переборке иллюминаторы.

Вода в отсек подавалась без предупреждения и в различные пробоины. Ее давление достигало от одной до пяти атмосфер. К сведению, на глубине ста метров, давление воды на один квадратный сантиметр площади составляет десять атмосфер, что соответствует весу десяти килограммов.

По звуковому и световому сигналам аварийной тревоги, вода с ревом врывалась в одну из пробоин. По мере ее заделки, но под более высоким давлением, подавалась в следующую, как правило, находящуюся в противоположном конце отсека в палубе, борту или подволоке. Затем в третью, четвертую и так далее, пока отсек не заполняется до уровня плеч, а порой и лиц борющихся за живучесть курсантов.

Мощными водяными струями нас нередко сбивало с ног или отбрасывало в сторону, рушило уже установленные упоры и закрепленные маты, падавшие на защищенные только резиной масок головы.

При этом мозг сверлила навязчивая мысль, – а что будет, если наблюдающий за отработкой инструктор не успеет вовремя перекрыть клапан подачи воды в почти затопленный отсек, или этот клапан заклинит!?

Когда отсек осушался, мы покидали его, шатаясь и кляня все на свете.

Тело после таких тренировок неделями было покрыто кровоподтеками и ссадинами.

Аналогичным образом проводились и тренировки по борьбе с пожарами, с той лишь разницей, что в этих случаях мы задыхались от едкого дыма (горел обычно соляр), а порой получали и ожоги.

– На шахте и то легче было, – сказал как-то, смазывая йодом один такой, Вовка. – И на хрена мне сдался этот флот?

Кроме учебы и практических занятий, мы несли все внутренние наряды, ходили в гарнизонные караулы, а также выполняли массу хозяйственных работ.

Один такой караул (несся он на Кронштадтской гауптвахте) для нас с Женькой Банниковым и Степаном, едва не закончился плачевно.

Мичман Мальцев, заступавший его начальником, расписал ребят по постам, а нас троих определил доставлять караулу пищу со школьного камбуза на специально для этого выделенном грузовике с водителем.

Мы несказанно обрадовались. Еще бы! Одно дело стоять часовым на морозе или выводным в камере, и совсем другое кататься по городу на машине.

Правда, чтобы не болтались в роте без дела, дежурный поручил всем троим, до вечера вымыть один из учебных классов, выдав от него ключ.

Ближе к обеду, натянув шинели с шапками, мы получили на камбузе термоса с горячей пищей, загрузили их в кузов и уселись за кабиной на лавке.

Разбитной старший матрос из постоянного состава запустил двигатель, и ГАЗон выехал из ворот части в город.

День выдался солнечным (что было редкостью), и мы с удовольствием вертели головами по сторонам, поскольку в увольнениях еще не бывали. Все было интересным: и морской собор на Якорной площади и обводной канал, и прочие достопримечательности.

На обратном пути, когда мы везли пустые термосы назад, старший матрос остановился, вылез из кабины на подножку и, обернувшись к нам, спросил, – бухнуть не желаете, пацаны? Могу организовать.

Мы тут же скинулись и отдали ему деньги.

Водила свернул в какой-то проулок, встав у магазина, быстро сбегал туда и вскоре вернулся с тремя бутылками «Солнцедара». Одну оставил себе, а две отдал нам.

Мы тут же спрятали их в пустой термос, а когда приехали в часть, тайно доставили в класс, где предстояло убраться.

Закрыв снаружи дверь на ключ, выпили обе бутылки и, решили немного придремнуть, удобно устроившись на скамейках.

Разбудил нас стук в дверь.

Чмур прошагал к ней и провернул ключ: в класс, попыхивая трубкой, вошел командир.

– Смирна! – завопил Степка (мы с Женькой вскочили и вытянулись)

– Вольно, чем занимаетесь?

– Убираем по приказу дежурного класс!

– Ну-ну, – сказал командир, покосившись на машку и ведра с водой. – Продолжайте.

После чего вышел за дверь и удалился.

С минуту в классе стояла мертвая тишина.

– Да, нарушил ее Женька. – Повезло. А то отправились бы на губу в другом качестве.

Донимали нас в ту зиму и постоянные снегопады, в связи с чем кроссы нередко заменялись чисткой снега.