Terra Mirus. Тебе не кажется

И она, глотая слезы, уставилась на белобрысого. Тот не удостоил ее даже взглядом, только протянул требовательно руку к одному из блюстителей. Авоська взлетела и поплыла по воздуху, провождаемая изумленными взглядами малышни около качелей. Долетев до Великого, она перевернулась, повинуясь движению ладони, и на землю посыпались яркие, хоть и очень потертые книги, прямо в полете распадаясь на куски. Покореженной бумажно-картонной кучей они осыпались на землю у края белоснежного плаща.

Прежде, чем до Илоны дошел весь трагизм ситуации, она успела разглядеть ярко-оранжевую обложку с молодцем в шапке с пером, свалившуюся сверху.

Сказки. А наверху – история про Финиста Ясного сокола, точно такая же была у нее в детстве.

Дети у качелей взвизгнули.

– Не говорим ли мы день и ночь, о юные и неокрепшие разумом чада, что запрещено славить бесов, отдавая им свое внимание? Каждый, кто читает сказки, служит отвратительной нечистой силе, поворачиваясь спиной к свету и добру, которыми нас щедро одаряет Вселенная. Вы ведь знаете это?

Ритка с Ванькой притихли под строгим и внимательным взглядом, тетка Маринка замерла, зажав подолом фартука рот. Только глаза бегали туда-сюда, поглядывая на детей и ищеек.

– Это не наше, господин Великий, – затараторила она, наконец. – Это, наверное, кто-то дал во дворе, а дети по неразумению в дом притащили…

Холодные голубые глаза налились серебром.

– Так что же ты, женщина, не объяснила им в свое время, как эта дрянь опасна и вредна?

Тетка беззвучно ахнула и осела на траву около подъезда.

– Никто мне не давал… – вдруг раздался тоненький Риткин голосок. – Я сама… нашла и принесла.

Девочка с трудом держалась на ногах, коленки тряслись от ужаса, но она все равно стояла прямо, насколько позволяла рука блюстителя на ее плече. Тоненькие пальчики сцепились у груди, губы сжались в одну линию.

– Врет, – тихо шепнула Кира собравшимся в комнате. – Я отсюда чую, что врет, покрывает кого-то из вон той пестрой кучки у площадки. Но дети почти не подвержены воздействию белобрысых, я давно это заметила. А сама она вряд ли расскажет. Если только не начнут пытать…

Илона не выдержала и кинулась к шкафу, на дверце которого висела кофта.

– Я оденусь и выйду, поговорю с ними. Покажу знак Первого круга, объясню, что дети хорошие и правильные…

– Рехнулась?! – зашипела валькирия, отскакивая от окна и точно также хватая Илону за шкирку, как и полицейский на улице – Ритку. – Тебе что, больше всех надо? Решила в один момент все испортить и нашу миссию поставить под удар?

Илона замерла на пороге.

– Что же делать тогда?

– Сидеть молча и не отсвечивать, – отрубила Кира. – Я на тот свет пока не тороплюсь, как и Индра, и тебе не советую. У нас здесь еще куча дел.

Илона едва не зарычала от досады, грудь жгла бушевавшая ярость. Как можно просто смотреть, когда на твоих глазах творится худшее злодейство? Наказывать жестоко самых невинных и слабых, попутно пугая до полусмерти тех, кто вообще непричастен? За старые потертые книжки, в которых и половины слов не разобрать?

Но валькирия действительно права. Оставалось только беспомощно наблюдать, как белобрысый с каменным лицом щелкает пальцами, и бумажная куча у его ног вспыхивает пламенем. Как уходит следом за полицейскими шатающаяся тетка Маринка – прямо в фартуке и с поварешкой в судорожно стиснутых пальцах. Как уводят смурного Ваньку, согнувшегося в три погибели и зажатого между двумя блюстителями, как молча идет на тоненьких своих ножках Ритка, смотря вперед и не мигая, чтобы не заплакать.

Впереди процессии плыл, едва касаясь земли, Великий. Замыкали ее две огромные мерзкие ящерицы. На выходе из двора одна из них ударила хвостом по совсем молоденькому, в один ствол, кустику сирени. Нежное бело-зеленое облако вздрогнуло и с треском повалилось на землю. Дети у качелей вскрикнули, а тварь обернулась и заревела, разевая уродливую пасть. Маленький Славик не выдержал и сомлел, без сознания опускаясь на траву.

– Ушли, – Илона снова схватила кофту. – Вы как хотите, а я на улицу. У всей малышни родители на работе, и можете думать, что мне больше всех надо, но сейчас им помочь некому, кроме нас.

Уже в коридоре ее нагнал Рик, и женщина внутренне сжалась, ожидая, что муж сейчас тоже попросит остаться. Вместо этого он молча принялся обуваться. Жаркий яростный комок под ребрами, мешающий дышать, сменился щекочущим теплом. Когда главный человек в жизни на твоей стороне, что бы не случилось – это стоит любых сокровищ мира.

Взявшись за руки, они вышли из сырого обшарпанного подъезда на улицу. Здесь светило солнце, истошно чирикали воробьи, купаясь в лужах, по растрескавшемуся асфальту расхаживали с важным видом голуби. Бабочка-махаон, трепеща пятнистыми крылышками, покачивалась на ярко-желтом цветке одуванчика, высоко над домами с радостно-тревожными воплями носились стрижи.