Terra Mirus. Тебе не кажется

Спустя полчаса Гелиос зашел на кухню разгоряченный и злой, хлопнул дверцей посудного шкафа, включил кофемашину. Та сердито заворчала, темно-коричневая жидкость забила в фарфоровые стенки большой чашки. Рыжий щедро долил в нее молока и замер столбом, призадумавшись над чем-то.

Витт, с усердием стучащий гладким комком теста по присыпанному мукой столу, поднял на него глаза.

— Ты такими темпами однажды шкаф с посудой себе на голову уронишь, если будешь вымещать на нем досаду. Он тебя не поймет, он деревянный.

Сокол рассерженно скривился в ответ.

— Ты хоть не начинай мне мораль читать. Я взрослый уже, сам знаю, как мне жить.

— Что-то не видно. Зачем ты ее дразнишь?

— Да кто ее дразнит? — рявкнул Гелиос. — Пошутил неудачно, да какая за мной вина, я же не хотел ее обидеть! Еще и от Рагнара влетело! Никто до сих пор не дулся, а тут смотрите-ка, на драной козе не подъедешь, поцеловать даже боязно, нос еще откусит в отместку.

— Не подъедешь, — кивнул Витт. — Если ты хочешь с ней нормальных отношений, а не постоянных конфликтов, меняй тактику. Видишь же, Июлия не из того круга девиц, к которому ты привык.

— Можно подумать, ты в девицах что-то понимаешь, — саркастически хмыкнул рыжий.

— Представь себе, понимаю. А Июлия вдобавок мой друг. И к тебе она, кстати, тоже относится лучше, чем могла бы. Ты над ней подтруниваешь, она только огрызается и плачет, а могла бы магией своей воспользоваться, как раз в тон твоих шуточек…

— И что она мне сделает со своими фейскими штучками? — с насмешкой поднял бровь Гелиос, отпивая из кружки.

— Например, затуманит разум, чтобы ты до конца жизни хотел целоваться только с ящерицами своими. Или еще лучше — с командиром… Эй, ты чего? Да что ж ты нервный такой? Еще и скатерть заплевал, только вчера поменяли! — Витт бросил тесто на стол и кинулся к рыжему, который подавился кофе, и теперь судорожно кашлял.

— А что… она может… с командиром?! — с трудом прохрипел сокол в перерывах между похлопываниями по спине.

— Может, — не задумываясь, соврал Витт. — Доведешь ее — и заворожит. Фея же.

— Я ничего плохого не хотел, честное слово, — с тоской сказал рыжий, восстановив дыхание.

— Тогда попробуй хоть раз в жизни поставить себя на место девушек. Ты себя слышишь? Только одно — я, я, я. Говоришь о себе без умолку. А спроси хоть раз женщину о ее чувствах…

— … И уже она будет болтать без умолку от заката до рассвета, — закончил Гелиос со смешком. — Нет уж, это время можно провести с большей пользой или удовольствием.

— Ну, тогда не пеняй на Июлию, что она не хочет с тобой иметь никаких дел. Ей нравятся заботливые парни. А ты несчастный ящик не догадался помочь донести.

— Тебе-то откуда знать?

— Я ее друг. И у меня нет предубеждений насчет женской болтовни, — напомнил Витт, раскатывая тесто по столу и ловко вырезая большим стаканом круги.

Рыжий молча наблюдал, как дворф орудует ложкой, раскладывая по будущим пирожкам начинку, одну половину зелени с вареным яйцом, другую — с курицей.

— И с чего же мне, по-твоему, надо начать, о великий знаток женских сердец? — наконец, спросил он с ехидцей.

— С тона, которым ты разговариваешь с людьми и нелюдьми, — нахмурился Витт. — Ты же нормальный, зачем хочешь казаться хуже и противнее, чем есть на самом деле? А что касается земных девчонок, то они любят заботу и внимание, как женщины любого из миров. Вот только надо понять, в чем конкретно выражается забота для каждой. Попробуй для начала, например, подарить цветы.

— Ты шутишь? — рассмеялся Гелиос. — Соколы дарят цветы только женам и невестам. Девушкам, к которым есть самые серьезные намерения. Такими вещами мы не разбрасываемся.

— Надо же, — подивился дворф. — Век живи, век учись. А что вы дарите тем, с кем, хм, просто весело проводите время?

— Драгоценные камни, золото, платья, расшитые самоцветами, шубы из зверей, — рыжий задумался. — Я однажды жеребенка пегаса подарил брату девицы, которая мне приглянулась. У меня в конюшне как раз народились вороные: смешные такие, тонконогие, ласковые… Другой девке привез редкие опалы, которые твой народ добывает только в полнолуние в Ледяных горах.

— Это ж не напасешься сокровищ в итоге, — присвистнул Витт.

— Ну так и я не нищий, — пожал плечами сокол. — Правда, отец возмущаться начал, что я сокровища семейные на баб проматываю, теперь гуляю только на свои. Повелитель щедро платит за службу, много я не потерял.

— И не жалко тебе тратить деньги на таких женщин?

— Мои женщины, кстати, из приличных, просто со свободным от установок мировоззрением. Имеют право, в конце концов. Что же касается денег… Для чего они еще нужны? Дом у меня огромный, слуг пара десятков, конюшня с пегасами, оружие с доспехами самые лучшие. Куда мне еще тратить? Или сидеть, как сквалыга, трястись над богатствами день и ночь? Это же скучно. И потом, мне все время некогда, я в военных походах по несколько месяцев, бывает, пропадаю, и каждый раз не знаю, вернусь или нет. И если не вернусь — кому мне оставлять все эти несметные богатства? А девицы очень украшают эту жизнь, поэтому я рад, что они есть.