Terra Mirus. Тебе не кажется

— А чего глядеть? У второго на груди «задница» написано, еще не хватало такое на себя надевать.

— Чего-чего написано? — охнула Алиса, машинально отодвигая от себя зеленое платье.

— Вот, смотри, — и сокол ткнул пальцем в буквы. — Это древнерусский язык, в нем этим словом называлось то, что человек оставляет после себя наследникам. То есть, богатство какое-то, может, дом или землю. Крыло даю на отсечение, что швея сие художество вышила для привлечения денег тому, кто его носит, потому что якобы предки завещали. Но читать на древнерусском она не умеет, вот и лепит… части тела, одни на другие.

— А давай спросим, — и Алиса обратилась к разморенной жарой торговке. — Простите, пожалуйста, а эти обережные надписи для чего служат?

Та моментально очнулась от дремоты, признав платежеспособных, хоть и несовершеннолетних покупателей.

— На достаток в семье, деточка, — охотно объяснила тетка. — Чтобы деньги всегда водились.

— Ага, после того, как все другие родственники благополучно уйдут в лучший мир, — шепнул Индра, и Алиса подавилась смешком.

Выбор платья после ответа хозяйки стал очевидным, потому что цветочки точно не несли в себе никакого скрытого смысла. Юный принц расплатился, Алиса обняла бумажный сверток, перевязанный шелковой ленточкой, и тут же побежала к остальным — хвастаться новым нарядом.

Прилавок с платьями был предпоследним, компания снова вышла к сцене, перед которой бурлила толпа. Гости фестиваля внимали парню в расшитой рубахе и с длинными волосами, читающему с дощатого помоста стихи.

— Русь не за конная, а ис конная, славная к Ра, к рунам веденная! — с патетическим надрывом вещал поэт. Публика охотно внимала, но хлопала жиденько.

— Это что за устное народное творчество? — удивился Даррен, пощипывая купленную на углу сладкую вату. — Почему он так косноязычно говорит?

— А это новые правила языка, — объяснила, посмеиваясь, Илона. — Точнее, старые, от предков пошедшие. Якобы Русь раньше была истинной и слово «радость» славило бога Ра, а потом ввели закон, и наступило мракобесие… Они много чего говорят, это я просто навскидку вспомнила.

— Да не было такого, — возмутился Рагнар. — Что я, не помню, как ваша речь формировалась? И при чем тут Ра, его ваш народ в древности и знать не знал!

— Я в университете шесть семестров древние языки изучала, мне можно не рассказывать. Но попробуй убеди их, что наука и старые книги не лгут!

— М-да, — задумчиво подергал чешущуюся бороду Рагнар. — Начинаю понимать повелителя, который на гуляниях столичных велит бесноватых на подмостки для выступления не пускать. И что, никто и яблока гнилого ему в лоб не пожалует?

— Не, Полиция нравов оштрафует, — вздохнула Алиса, и тут же ойкнула. — Мам, смотри, там на краю полянки гуру выступает, к которому ты бабушек водила! Пойдемте к нему, он веселое рассказывает, прямо обхохочешься — что женщина должна во всем мужчине подчиняться и никогда с ним не спорить!

— Да что ты, ласточка! — восхитился Гелиос, украдкой покосившись на Июлию. — Пойдем, конечно, послушаем здравые речи!

* * *

Возле гуру Фомы Достопочтимого народу стояло меньше, чем на площади, но и реагировали люди на слова просветленного гораздо живее. Впереди, как всегда, стояли экзальтированные тетки с платочками для слез, глядевшие на своего наставника с большим обожанием.

«Жарища-то какая, да простит меня изобильная Вселенная за негативные мысли, — думал гуру, оглаживая набитый дармовой едой живот. — Кваску бы попить, так увидят последователи, не поймут, сам же им говорю, чтобы забродившего и дрожжевого в пищу не употребляли… Хоть бы жертвовали охотнее, сквалыги, не скупились!»

На подносе, украшенном обережными рунами, лежали подаяния: три небольших кошеля, несколько купюр невысокого достоинства, половина батона, три спелых помидора, одна луковица и записка со словами «Иди работать!».

«Издеваются, поганцы, на непотребное намекают, — гневался внутри себя Фома Достопочтимый. — Чтобы я грязным трудом руки пачкал? Надеюсь, статуэток хоть продадут на нормальную сумму. Надо моих увальней послать к сцене, пусть народу листовки раздают с истинами…»

— Мир изобилен, чада мои, — продолжал он вещать с невысоких, сбитых наспех подмостков. Прыгать и потрясать руками после сытного обеда не хотелось. — Протяните руку и возьмите то, что нужно. Вся нищета от скудоумия нашего и бедности духовной, но, если в нас достаточно просветленности, если помыслы наши чисты, и мы не боимся иметь материальные блага, то Вселенная щедро нас наградит. Помните, все негативные установки — только в вашей голове! Оглянитесь вокруг и увидьте, сколько изобилия вокруг, надо только не лениться и брать, и щедро благодарить Вселенную. И жертвовать десятую часть полученного на нужды просветленных, а больным да бедным не давать, ибо не надо множить скорби в благодатном мире…

— Простите, уважаемый гуру, а можно уточнить? — раздался из толпы мягкий баритон. — Правильно ли я понял, что, если очень нужно, стоит только внимательно смотреть по сторонам и подмечать знаки от Вселенной, и тогда она щедро одарит, главное — не полениться взять?