Terra Mirus. Тебе не кажется

Она перевела взгляд на соколиного правителя.

— Повелитель Гаруда, могу я попросить вас приглядеть за нашим должником, чтобы все оказалось сделано, как подобает? Мне нужно… побыть одной.

Высокопарные глупые слова, как нельзя кстати подходящие к общению с птицами его статуса. Но разве она могла признаться перед лицом врага, что слезы перехватывают горло, а вина давит на грудь тяжелым камнем? И что дышать с каждой минутой труднее и труднее?

Но во взгляде прищуренных синих глаз Илона неожиданно увидела теплоту. Он действительно понимал.

— Не беспокойтесь, госпожа Каменева. К тому же, нас здесь четверо остается, — кивнул сокол. — Вместе и приглядим. И три шкуры спустим, если что-то пойдет не так.

Сжав ладонь Рика и знаком попросив не идти за ней, Илона спустилась с пригорка. Ноги сами понесли ее к ближайшей скале, за которой начиналась березовая роща. Едва частокол деревьев сомкнулся за спиной, Илона рухнула в мягкий мшистый ковер, усыпанный золотыми листьями, словно монетами сказочного королевства, и зарыдала в голос. Накопившееся за долгие годы отчаяние, помноженное на жгучий стыд, прорвало, наконец, плотину внешнего спокойствия.

Что ей в те горькие минуты шуршали на ухо травы? О чем рассказывали мхи, ласково щекочущие лицо? Как утешала свою измотанную дочь земля, однажды ставшая для нее по-настоящему живым существом? Илона не смогла ничего вспомнить даже спустя много дней.

Но с каждым выдохом, с каждым всхлипом становилось легче. Все будет хорошо. Не идеально, не так, как хотелось, но лучше, чем могло быть. Соколиная армия восстановит численность и защитит Иномирье от страшных тварей из демонического Разлома. В небо над Землей вновь взлетят самолеты, восстановительные центры станут больницами и поликлиниками, целители — врачами, а больных будут лечить нормальными лекарствами, а не медитациями и мантрами. Возвратится домой маленькая Ритка и вся ее семья. Тетка Маринка наверняка откажется от идеи семейного просветления и перестанет запрещать детям есть мясное, мучное и сладкое. В школу вернут нормальные уроки. Людей прекратят отправлять на тяжелые пожизненные работы и сжигать в очищающем от скверны костре на городских площадях.

Вот только малышка, умершая от пневмонии без антибиотиков, не сможет вернуться к воскресшей после сожжения семье и к старшему брату. Ведь формально белобрысые ее не убивали.

— Жалеешь о принятом решении?

Айрел сидел неподалеку, облокотившись спиной на крапчатый березовый ствол, и золотые листья-монетки при падении застревали в его черных волосах.

— Вот леший, — Илона рывком села и вытерла хлюпающий нос. — Ты давно здесь?

— Не очень, — осклабился дракон. — Не могли же мы тебя бросить в трудную минуту. Понимаю, что уже надоели тебе до печенок, но мы честно выждали почти час.

— Не надоели, — мотнула головой Илона. — И… нет, не жалею. Просто очень уж паршиво это все, выбирать без выбора, кому сделать плохо.

— Таков путь, — с печальной усмешкой ответил Айрел фразой из старого человеческого сериала. — Герои не рождаются по локоть в золоте и по колено в серебре даже в легендах. Вот в дерьме по уши, которое нужно тридцать лет и три года расхлебывать — это всегда пожалуйста. Впрочем, кому я это все рассказываю? Ты же сама специалист по сказкам. А теперь и герой.

— Герой, голова с дырой, — фыркнула Илона, смахивая со щек мокрые дорожки. — Представить боюсь, сколько нам еще предстоит работы.

— А ты как думала? — хохотнул дракон, протягивая руку и помогая ей подняться. — Потому в сказках никогда и не пишут, что было после свадьбы, завоевания королевства или победы над заклятым врагом. Ибо ответ один — конюшни, полные отходов жизнедеятельности, которым конца и края нет. И разгребать все это добро некому, кроме героев. Но ничего, говорят, это и есть нормальная жизнь.

* * *

Назад возвращались по узкой тропинке, петляющей в березовом перелеске между лугом и долиной. Не хотелось смотреть ни на массовое воскрешение из мертвых, ни на толпы освобожденных ищеек и белобрысых, возглавляемые поганым ангельским папашей. Так и шли вдвоем вдоль обрыва, прислушиваясь к голосам вернувшихся птиц и к радостному гомону в лагере.

Первой Илону с Айрелом увидела Женька, и сразу кинулась к ним.

— Плешивый сбежал! Его рыцари крылатые хотели отдать, а он дырку в подполе проделал и сбежал, гадюка!

— Ну и шут с ним, — отмахнулась Илона. — Поймаем потом. Он все равно без магии ни на кого не нападет.

— Так он штуку со стола на кухне украл, которая сверкающие ворота открывает! — Женька всплеснула руками. — Генка безногий ругался еще, что нечего везде раскидывать эти, ну как их, порталы! На тебя ругался.

И она с упреком ткнула Айрела пальцем в грудь.

— Водится за мной такое, — смутился дракон. — За сотни лет к порядку так и не привык. Потому красавицы от меня и сбегали, ни одна не хотела в пещере уборку наводить. А ты не помнишь, что именно он взял?

— Помню, конечно, я глупая, что ли? — насупилась Женька. — Там на столе шесть таблеток валялись, две синие, две черные и две зеленые. Вот одну черную он и спер, они ближе всех лежали.