Terra Nipponica: Среда обитания и среда воображения

В идеальной для Японии картине мира иноземцы (в данном случае заброшенные в Японию моряки из Силла) именуют Японию «священной страной»[36]. Во время приемов иностранных посольств японский император ведет себя по отношению к ним как сюзерен по отношению к вассалам. В случае же когда те претендуют на равные отношения, они удостаиваются жестокой выволочки. Отказ Силла от принесения дани едва не приводит к войне[37].

Таким образом, представления о местоположении (реальном или домысленном) страны в мире играли огромную роль в ее идентификации. Такая картина мира исключала возможность переживания «малости» Японии, скорее, наоборот – японская элита считала свою страну культурной и достаточно большой – настолько большой, что на ее периферии находилось место и для варваров. Варварское государство по определению «маленькое». Однако эта характеристика не имеет непосредственного отношения к реальным размерам территории. Так, государство Бохай было по площади намного больше Японии, но японцы все равно считали его «маленьким». Когда бохайцы прислали очередное посольство в обход договоренностей не через двенадцать, а через восемь лет, им было сказано, что «маленькое» не имеет права навязывать свои условия «большому». Правда, самооправдания бохайцев японцам, похоже, понравились: наши дружеские чувства настолько сильны, что мы не вытерпели разлуки и не смогли дождаться положенного срока. О некоторой притворности негодования японской стороны по поводу несвоевременного прибытия посольства свидетельствует тот факт, что послу государства Бохай пожаловали более высокий ранг, чем было принято ранее (не 3-й старший ранг, а 2-й младший), а подарки вручал непосредственно император Ниммё, чего раньше никогда не случалось[38].

Японцы считали свою страну «срединной» для окружающих Японию варваров. Китаю же не находилось места в этой геополитической модели, осознание Китая как культурного лидера не оставляло японскую элиту, никому не приходило в голову считать Китай варварским государством. Мысль о том, что Япония находится на востоке (т. е. к востоку от Китая), прочно вошла в сознание. Вместе с тем Китаю отводилось место не в центре, а на западе. Китайская династическая хроника «Суй-шу» сообщает, что в послании японской правительницы Суйко (554–628, на троне 592–628) китайскому императору она именует себя правительницей страны на востоке, где «восходит солнце», а Китай – страной, где солнце заходит (в японской хронике сказано чуть мягче: «Государыня Востока почтительно обращается к императору Запада»)[39]. Другие известные японцам страны (Индия, страны Корейского полуострова, Бохай) тоже в их представлении располагались на западе. Получается, что Япония была единственной страной, расположенной на востоке, что давало возможность считать ее уникальной. В этой геополитической конструкции центр отсутствовал.

Таким образом, уже в VII в. восточное расположение страны имело явно положительные смыслы. Это, безусловно, входило в противоречие с исконно китайской моделью, где характеристика любой страны с привлечением стороны света по умолчанию предполагает ее бескультурье, вечное отставание от центра. Однако сами японцы не увидели в восточном расположении страны чего-то унизительного. В начале VIII в. Япония отказывается от прежнего названия страны (Ямато) и начинает именовать себя Нихон («Присолнечная страна»). В хронике «Новой династии Тан» отмечалось: «Нихон – другое название Ямато. Эта страна находится на окраине, там, где восходит солнце, и потому ей дали название Нихон». Такое именование выглядело для японцев тем более естественным, что японский правящий род вел свое происхождение от богини солнца Аматэрасу. Когда во время визита в Китай на новогодней церемонии поздравления китайского императора японского посла усадили на западной стороне, он выказал свое неудовольствие отклонением от обычая и добился перевода в восточный ряд[40]. При установлении административных границ внутри Японии ось восток-запад (а не юг -север) считалась приоритетной, а восточное направление являлось более приоритетным по отношению к западному[41]. Таким образом, для пространственных представлений древних японцев была характерна солярная ориентация.

Нам известен только один случай позиционирования Японии не как восточной, а как южной – по отношению к государству Бохай – страны (встречается в послании императора Сага – 786–842, на троне 809–823 – бохайскому вану)[42], но такая географическая конфигурация не закрепилась. В другом, более позднем послании, привезенном послами государства Бохай от имени своего вана, сама страна Бохай позиционируется как западная – она там, где солнце заходит, а положение Японии определяется как восточное – там, где солнце восходит. Причем положение Японии явно имеет более благоприятные коннотации. В послании говорится, что, хотя две страны разделяет бурное море, найти Японию необыкновенно легко – следует только плыть в направлении утреннего солнца[43].