Terra Nipponica: Среда обитания и среда воображения

Автор отмечает, что Япония окружена со всех сторон морями, ветры приносят с материка и из Индийского океана дождевые облака, которые, «цепляясь» за горные хребты в Японии, проливают на нее благословенную влагу. Рассветный и закатный солнечный свет «играет» в этих облаках и расцвечивает их. Такие облака Сига называет «пятицветными» (с. 51). Влага, которая наполняет облака, проливается на растения и напитывает их. Поскольку цифра «пять» обладает исключительно положительными коннотациями (символизирует пять первоэлементов), образованный читатель приравнивает эту «пятицветность» к «чудесным» облакам, которые в китайской (а потом и в японской) натурфилософии являлись благоприятным знамением. В японской древности появление «чудесных облаков» могло приводить даже к изменению девиза правления. В подсознании автора, безусловно, присутствуют положительные характеристики многоцветных облаков, но для его сознания важнее другое: он утверждает, что поскольку на материке в силу объективных природных условий расцвеченных таким образом облаков не бывает, то тамошние поэты и художники не умеют, в отличие от японских, точно и тонко отражать в своем творчестве те природные (атмосферные) изменения, которые происходят под влиянием влажности, претворяющей японские небо и землю в красоту (с. 51–55).

Сига характеризует Японию как страну, над которой «собираются» дождевые облака, приносимые извне. Эти облака движутся от периферии к центру. Центростремительное движение – признак «правильного» устройства страны, где подданные устремляются к центру (правителю) с изъявлением покорности, точно так же «поступают» и облака. Точно так же поступают и птицы, которые прилетают в Японию из мест с тропическим и холодным климатом (с. 36). Причина этого понятна: в других климатических зонах либо слишком холодно, либо чересчур жарко, и только в Японии существуют идеальные условия для существования. Сига Сигэтака призывает соотечественников постоянно помнить об этом. Напомним, что тезис о «срединности» японского климата как доказательстве «избранности» страны был общим местом в рассуждениях мыслителей эпохи Токугава.

Обращаясь к наиболее важным для него «эстетическим последствиям» высокой влажности климата (в связи с этим автор щедро цитирует стихи на китайском и японском языках, воспевающие туманы и дымки), Сига Сигэтака одновременно отмечает, что влажность (вкупе в относительно теплым климатом) имеет благоприятные последствия для сельского хозяйства и растительного мира Японии: производства риса, чая, произрастания мхов и деревьев (этому способствует также традиционный запрет на вырубку деревьев в районах расположения синтоистских святилищ и буддийских храмов) (с. 58). Если же все-таки на территории Японии и встречаются немногочисленные места с низкой влажностью, то здесь все равно обнаруживаются несомненные достоинства: в таких местах занимаются выпариванием соли, а дымки от ее выпаривания сообщают пейзажу дополнительную поэтичность (с. 68).

В конце раздела, посвященного влажности, автор приводит список из 14 явлений, которые европейцы и американцы не могут наблюдать в своих странах, например: «Высокий пик Фудзи вырисовывается над облаками, со стороны Тихого океана на горизонте поднимается солнце, оно неспешно втирает в нижний край белых облаков золото, киноварь, цвета алый, лиловый» (с. 83). Поскольку по богатству красок японский осенний лес превосходит немецкий, то совершенно неудивительно, что на считающейся лучшей в мире немецкой красильной фабрике употребляют в работу 1400 красителей, а на фабрике Кавасима в Киото – две тысячи (с. 65). Таким образом, японцы, проживая в особых природных условиях, умеют то, чего не умеют (не могут уметь) другие. Широко распространенная ныне в массовом сознании идея о том, что японцы обладают особой цветочувствительностью, имеет истоком книгу Сига Сигэтака.

Подводя итог сказанному о влажности, Сига Сигэтака утверждает, что без этой влажности Япония не была бы красивой страной, а поскольку она таковой является, то это огромное счастье для литераторов, художников, скульпторов и других глубоких натур.

В разделе, посвященном рекам, автор констатирует, что японские реки отличаются бурным течением, порожистостью, водопадами. Они коротки и малопригодны для транспортного сообщения. В то же время энергия падающей воды может быть успешно использована для устройства водяных колес и строительства электростанций. Сига Сигэтака приводит достаточно многочисленные описания рек, принадлежащие кисти японских литераторов, и утверждает, что наличие таких рек придает пейзажу «красоту, необычность и величественность» (с. 298). Разумеется, «ни китайцы, ни англичане не могут наблюдать в своих странах ничего подобного» (с. 268). Собственная концепция настолько овладевает автором, что, говоря о «полноводных» японских реках, он совершенно «забывает» упомянуть о том, что в засушливый сезон многие из них превращаются в жалкие ручейки. Взгляд Сига обладал свойством избирательности, он видел только то, что хотели видеть его соотечественники.