Terra Nipponica: Среда обитания и среда воображения

Ухудшение качества времени сказывается и на самой природе Японии, и на отношении к ней: «Да, в старину не то что ныне – государи правили мудро, оттого и боги являли свою благодать людям, а деревья сакуры обладали душой чувствительной и цвели в три раза дольше обычного!» Человек, который не может отыскать знаменитую сосну, восклицает: «Поистине, недалек конец света, если прославленные места уже позабыты»[262]! И даже в такой области, как сочинение стихов на родном языке, размеры страны сказываются на их качестве. Камо-но Тёмэй, противопоставляя японцев китайцам, досадует на широко распространенное убеждение, что в стихосложении следует придерживаться только старых образцов: «Наша страна маленькая, и людские представления здесь неразумные, вот и считается, что ничто не должно отличаться от того, что было в старину» («Мумёсё», неопубликованный перевод М. В. Торопыгиной).

В сознании эпохи представления об упадке времен, веры, малости страны и ее удаленности от источника веры образовывали один понятийный ряд: «Да, пусть мала страна наша, подобная рассыпанным зернам проса, пусть захирела ныне святая вера и недалек уже конец света…»[263] В другом месте «Хэйкэ моногатари» содержится утверждение, из которого можно заключить, что в такой стране, как Япония, ничего особенно хорошего по определению происходить не может: пусть страна наша – просяные зернышки, но все-таки с тех времен, как потомки Аматэрасу (т. е. императоры) стали хозяевами страны, а потомки божества Амэ-но Коянэ-но Микото (т. е. род Фудзивара) взяли в свои руки бразды правления, не бывало такого, чтобы главный министр сам брался за оружие[264].

Страна крошечная, зато буддийская и божественная

Однако наряду с осознанием катастрофичности происходящего для адептов буддизма всемогущество учения все-таки сохраняло надежду на лучшее будущее. Несмотря на красочную и ужасную характеристику нынешнего положения в стране, Нитирэн в своем труде «Рассуждения об установлении справедливости и спокойствия в стране» («Риссё анкоку рон», 1260 г.) видит спасение в отказе от ложного учения амидаизма и в обращении к истинному учению, основанному на «Сутре лотоса»[265]. Однако Нитирэн был отправлен в ссылку, а нападки на амидаизм, обещавший хотя бы личное спасение, приравнивались к диссидентству. В самом конце «Повести о доме Тайра» государь-инок все равно выражает уверенность, что, хотя он и стал государем в стране с просяное зернышко, вера и соблюдение ритуалов дают ему надежду переродиться в «хорошем месте»[266]. Таким образом, глубокая вера все-таки позволяет преодолеть и неблагоприятное расположение Японии, и неблагоприятное время. Но не будем забывать, что в данном случае речь идет сугубо о личном спасении, а не о судьбе всей страны.

Признание того, что Япония является крошечной островной страной, было всеобщим. В то же самое время следует иметь в виду, что отнесение Японии к разряду «маленьких» стран необязательно свидетельствовало об уничижительном отношении к ее «малости». По-человечески понятное желание не считать среду своего обитания отвратительной и депрессивной заставляло искать аргументы в пользу того, что это не так или не совсем так.

В средневековом рассказе «Кумано-но хондзи» («Боги Кумано», период Камакура) Япония именуется «просяным зернышком», но характеризуется положительным образом. Государь индийского царства Магадха восклицает: «Как долго я живу в этой ужасной стране… Мне хотелось бы отправиться в такую страну, где жить хорошо». С этими словами он вместе со своими приближенными садится в летучую колесницу и отправляется в Японию – «страну с просяное зернышко», где божества сакрального места – Кумано – обладают чудотворными способностями[267]. Иными словами, Япония действительно страна маленькая, но это не сказывается на ее «качестве», в начале повествования автор даже называет ее «великой Японией», где под «великостью» следует понимать ее сакральные характеристики с точки зрения буддизма.