Terra Nipponica: Среда обитания и среда воображения

Китабатакэ Тикафуса написал свой труд во время раскола императорского дома на северный и южный дворы, что оценивалось им исключительно отрицательно: залогом спокойствия и процветания является «правильная» передача трона и вечность, непрерывность императорской династии. В этом и состоит отличие Японии от Индии и Китая, где неоднократно одна династия сменяла другую. Остро ощущая всеобщий упадок своего времени, Тикафуса, однако, в отличие от тех мыслителей, которые описывали мир в чисто буддийских категориях, не считал, что он носит необратимый характер, в чем его убеждал «мандат Аматэрасу», врученный ею своим потомкам (императорам). Восхищаясь помощью божеств, позволившей предотвратить вторжение монгольского флота, он писал: «Хотя и говорят о конце времен, благодетельная мощь богов превосходит наше понимание. Нерушимо повеление Аматэрасу о том, чтобы императоры лично управляли нашей страной». Первоначальный импульс, сообщенный истории синтоистскими божествами, настолько силен и благодетелен, что, несмотря на ужасающие беспорядки и нарушения принципа наследования, рано или поздно происходит замирение страны и возврат к первоначальной, истинной линии наследования[290].

Китабатакэ Тикафуса допускал возможность улучшения существующего положения, уповая на помощь синтоистских божеств. Таким образом, синтоизм выступает в качестве средства, с помощью которого преодолевается детерминированность буддийской концепции ухудшающегося времени. Следует обратить внимание, что позиционирование Японии как уникальной страны касалось главным образом ее политической системы, неразрывно связанной с деятельностью божеств. Мыслители того времени еще не пришли к выводу, что японцы и природа Японии в чем-то превосходят заграничные образцы. Эти темы пока что редко становились предметом для размышлений. Гораздо чаще полемика велась о соотношении синто и буддизма в Японии – что является более важным, а что менее. В Японии того времени «чистые» синтоисты и «чистые» буддисты были редки. Поэтому достаточно часто Японию именовали «страной божеств, страной будд».

Теологически настроенные мыслители приходили к выводу, что буддийско-синтоистское вероучение процветает в Японии, но можно ли сказать о том, что процветала страна? Социальная действительность с ее непрекращающимися войнами и общим упадком хозяйственной и культурной жизни свидетельствовала, скорее, о глубочайшем кризисе, чем о процветании. В связи с этим приведенные примеры, демонстрирующие сакральность территории страны и ее благодатность, следует расценивать в значительной степени как своего рода заклинания. Сама территория, которая теперь понимается как территория Японии, зачастую не воспринималась как единое образование, поскольку в условиях междоусобиц в стране отсутствовал единый центр по принятию решений. В этих условиях внимание естественным образом акцентировалось не на том, что объединяет отдельные регионы, а на том, что их разделяет. То есть акцент ставился не на целостности Японии, а на ее раздробленности. Показательно, что достаточно часто термин «божественная страна» обозначает не всю Японию, а ее части, наиболее священные с точки зрения синто. Это прежде всего Исэ, Идзумо и Ямато[291].

Показательным примером является сочинение «Дзинкокуки» («Записи о людях и провинциях», XVI в., автор неизвестен). Данное сочинение представляет собой описание всех провинций Японии, которые рассматриваются как сильно отличающиеся друг от друга образования. Известно, что эти «Записи» с большим вниманием изучал князь и знаменитый военачальник Такэда Сингэн (1521–1573). Выжимки из этого сочинения были даже записаны на его веере, который знаменитый военачальник постоянно носил с собой. Временами Такэда Сингэн предъявлял веер своим вассалам, чтобы они лучше знали, с какими людьми им придется иметь дело в случае возникновения военных действий. Считается, что «Дзинкокуки» были составлены исходя главным образом из военных соображений[292].

Целью этого текста было выявление свойств населения каждой из провинций – преимущественно с точки зрения соответствия представлениям о самурайской морали и крепости духа. Причем свойства «провинциального» характера понимались в определенной степени как следствие местных природно-климатических условий. Значительная часть послесловия посвящена обоснованию тезиса, что разнообразие является неотъемлемым свойством сущего. Таким образом, автор исходил из понимания территории Японии не как цельного, а как композитного образования. Поэтому автор не рассуждает о природных свойствах страны Японии и о национальном характере японцев, он говорит о характерных чертах отдельных регионов. Для того чтобы было лучше понятно, о чем идет речь, приведем описание провинции Ямасиро (т. е. той провинции, где была расположена государева резиденция), с которой и начинается текст «Дзинкокуки».