Террабелла

Профессор ходит вокруг аппарата, рассуждает, по обыкновению, вслух. Задвигает свои идеи. Вселенная, говорит – голограмма! Объективной реальности не существует! Ложки – нет! Даже круга нет! Длина окружности с диаметром в один метр – равна «пи». А числа «пи», дескать, не существует – это иррациональное число! Такую окружность невозможно нарисовать.

Факт страшный, но с этим как-то приходится мириться – круга нет. Или вот, диагональ квадрата со стороной один метр по формуле Пифагора равна корню из двух. Ещё одна несуществующая иррациональность. Это значит, что из одного угла квадрата мы никогда не достигнем противоположного угла по диагонали, вещает Профессор. Квадрата – нет! Всё иллюзия! Вы просыпаетесь с утра, думаете, что надеть: а ни майки, ни вас – нет! Разошёлся, так и сыпет. Иллюзия это всё, говорит! Ничего, вообще, нету! – Нету, нету! – успокаивает его Селезнёва. Через час только к работе приступили, пока не угомонился.

Ставили сегодня эксперимент по запутыванию фотонов. Профессор случайно двинул локтём вспомогательный тумблер, что-то треснуло, ухнуло, вспыхнуло, и кроме кучки фотонов старый маразматик запутал меня с Селезнёвой, занимающейся настройкой силовой установки.

Объективной реальности не существует, теперь-то я это знаю точно – источник у всех квантовых объектов один, источник у всех людей, видимо, тоже один, всё иллюзия. Селезнёва повернёт голову, и я поворачиваю в ту же сторону. Смотрит на меня, и я уставлюсь на неё. Трёт носик, и я чешу свой шнобель, прямо сил никаких нет, куда она, туда и я, плетусь за ней, как хвостик.

Слава богу, профессор выдал не полный сигнал, запутывание сформировалось лишь ментальное и у меня есть степень свободы, я могу останавливать это и разрывать путы, когда захочу, но её мысли постоянно проникают в мой воспалённый запутанный мозг. Вот сейчас она думает о предстоящей распродаже, итальянских сапожках и новой косметике. И ещё… впрочем, об этом лучше не знать; боже, о какой параноидальной ерунде думают иной раз вечно встревоженные женщины.

Объективной реальности не существует, квантовую пену вот-вот сдует навечно вихрем петлевой гравитации, а Селезнёва думает, что надеть вечером на вечеринку. Сегодня празднуем год работы программы по запутыванию элементарных частиц. В магнитных ловушках за это время скопились целые облака разных спутанных объектов. Они кучкуются там плотными группами и тихо живут своей бессмысленной синхронной жизнью.

Профессор говорит, что он на пути к открытию формулы распутывания. Возможно, скоро он сумеет распутать меня и отвязать от мозгоимпульсов Селезнёвой. Господи, и чем мы тут, вообще, занимаемся!

Глава 10. На частоте водорода

Пётр Ильич был долгое время руководителем нашей астрономической лаборатории.

Вспоминая его, я испытываю и радость, и боль. Сутуловатая его фигура и причудливые манеры могли бы составить впечатление о нём, как о человеке не от мира сего. Он был страстно увлечён звёздами. Его увлекательные рассказы о газовидных туманностях и галактических группах подстрекали наше воображение к работе. Рассказывая о вновь открытых пульсарах, он так забывался, что увлекал всех нас в пространственные путешествия по вселенной. Все в группе его любили.

Однажды я встретил его, выходящим из курилки.

– Дым, – пошутил он, придержав дверь и кивнув на облака сизого дыма, надвигающегося на проём. – Дым, как туманность! – подмигнул он.

Затем, хлопнув меня по плечу и оставив на нём след испачканных мелом пальцев, он неожиданно спросил: «Как там по частотам? Совпадает?».

Оставив меня, недоумённо пытающимся понять, что я сделал неправильно по частотам, он бодро зашагал в лабораторию.

Закурив, я вспомнил, что за квартиру не заплачено и за телефон тоже. И, кстати говоря, я вспомнил, что по частотам у меня точно! Не совпадает! Бросив окурок мимо урны, я устремился вслед за профессором. Когда я вбежал в лабораторию, он уже сидел на приборах.

– 228! – прохрипел он, беспомощно отпустив кнопку контроллера.

Внутри у меня всё похолодело. Двести двадцать восемь – запредельная величина осциляции! Значит, мы сбились с диапазона и нашли сигнал. Это может означать только одно – на частоте водорода кто-то ведёт передачу, частота занята! «Кем? Или чем?» – сразу промелькнуло тогда.

– Не стоит нервничать по пустякам, – дрожащими руками налил мне профессор чаю.

И я хотел бы не нервничать в этот момент!

Открылась дверь, и в лабораторию вошла Алефтина Семёновна из отдела картографии. Она была явно чем-то сильно взбудоражена.

– Я знала, что вчера кто-то оставил карту на столе. Я ведь это знала! Впрочем, нет! Извините! Каждый тут будет оставлять на столе, а я отвечай? Так что ли получается? Не понятно здесь! – Алефтина Семёновна, как всегда завелась.

На самом деле ничего страшного и не произошло. Ну пропала карта, ну и что?

Но проблемы не заждались появиться. С исчезновением карты мы сразу застряли. Драконы и Баба-яга покажутся вам самыми человечными персонажами той сказки. Впрочем, лучше не знать.