Терракотовая фреска

– Вы меня, главное, отпустите денька на три-четыре, а там посмотрим, кто со мной станет разговаривать, а кто нет.

Артур Артурович задумался. Отпускать ему Порецкого категорически не хотелось. Михаил был не только хорошим юристом, но еще и прирожденным дипломатом, умудряющимся любые переговоры заканчивать с пользой для фирмы. А на этой неделе, помимо малеевской проблемы, на фирме намечается еще парочка встреч, причем не самых приятных. Но комбинату надо помогать. Директор комбината – не просто хороший партнер, но еще и личный друг. Так что придется Порецкого отправлять на комбинат.

– Ладно, Михаил, иди, собирайся в дорогу.

– Иду, все сделаю как надо, – пообещал он с самым серьезным видом, а, выйдя за дверь, не удержался, подпрыгнул от радости.

В кабинете первым делом проверил электронную почту. Есть! Пришел ответ из архива на его запрос об Ольге Ремизовой. Содержал он следующую информацию:

«Ремизова Ольга Петровна (девичья фамилия Немытевская), 1904 года рождения 15 января 1943 года была насильно вывезена немецко-фашистскими захватчиками в Германию, где находилась в г. Шробенгауз в рабочем лагере до 10 апреля 1945 года. Сведениями о совершении ею противоправных действий за данный период не располагаем. Справка выдана на основании имеющихся архивных материалов по Псковской области архивное дело № 7954 оп. 1».

«Не густо, – подумал Михаил. – А где же ее теперь-то искать? Понятно, скорее всего Ольги Петровны уже нет в живых, но ведь были же дети, внуки».

Первое, что пришло ему в голову – позвонить Мазурову. Старичок большой мастер по нужным связям и знакомствам, что-нибудь да подскажет.

Решение было верным, Мазуров тут же дал нужный телефон милой дамы Нины Ивановны из какого-то комитета, который занимается делами узников концлагерей. На просьбу Михаила получить хоть какие-то сведения о судьбе Ремизовой, Нина Ивановна приветливо попросила подождать, не вешая трубку, и через минуту выдала все необходимые сведения.

Оказалось, что по возвращению из лагеря весной 1945 года путь в Москву и Петербург ей был заказан, поэтому она поехала жить к дальним родственникам в деревню Большаки в Псковской области. Последние, самые свежие сведения о семье Ремизовых таковы: за компенсацией немецких властей, которая выплачивается узникам концлагерей или их семьям, обращался некий Фролов Павел Александрович, внук Ремизовой. Координаты парня очень порадовали Михаила – на его счастье парень проживал в Санкт-Петербурге. У Нины Ивановны даже был записан его мобильный телефон.

Попрощавшись с милейшей женщиной, Порецкий тут же набрал номер Фролова, и услышав: «Слушаю вас, Фролов», представился:

– Меня зовут Михаил Порецкий, я юрист. В данный момент беспокою вас по делу о судьбе вашей бабушки Ремизовой Ольги Петровны.

– О судьбе бабушки? Постойте-ка, но компенсацию я уже получил, мне еще что-то перепало от немецкого правительства?

– Нет, я не по финансовой части. Меня интересует нечто, что могло бы мне помочь в решении очень сложного дела. Не хотелось бы это обсуждать по телефону. Могу я встретиться с вами?

– Да, конечно, все, что касается бабушки, для меня свято. Можно и сегодня пообщаться. У меня свободный график работы, я могу встретиться с вами в любое время.

– Так, может быть, прямо сейчас встретимся? Вы где находитесь?

– В редакции, на улице Восстания.

– Отлично. Давайте через час встретимся в кафе «Суаре», знаете, это на углу Восстания и Жуковского, в подвальчике? Там уютно и кормят хорошо.

– Знаю, конечно, я там часто обедаю. Значит, в 15.00. А, кстати, как я вас узнаю?

– Я в сером костюме… Рубашка голубая, а галстук синий с серыми полосками.

– Понятно, в общем, как у большинства мужчин. Тогда лучше меня запоминайте: я рыжий, кучерявый, высокий, в светлом бежевом свитере и …невероятно обаятельный. Так, во всяком случае, говорят все мои знакомые девушки.

– Я лет-то вам сколько?

– Двадцать семь. Ну, до встречи.

Мише заочно уже понравился «рыжий и обаятельный», хотелось бы, чтобы парень еще и толковым оказался.

Побросав в портфель необходимые документы, он забежал попрощаться к Наталье, шепнув ей, что с Малеевским комбинатом разберется за пару дней, а в оставшиеся два плотненько займется Ремизовыми.

Фролова Павла Александровича не узнать было невозможно – он сидел в немноголюдном зале, в полутьме, и копна его огненно-рыжих вьющихся волос вполне могла сойти за оригинальный светильник.

Увидев Порецкого в проеме дверей, он тут же поднялся ему навстречу. Миша протянул парню руку и почувствовал, какое крепкое рукопожатие у этого «рыжего чуда». Парень, похоже, занимался спортом.