Терракотовые дни

Все те же… Да, за ним, действительно, хвост. Мужчина, похожий на деклассированного разночинца, и при нем будто подросток. Даже не разберешь, кто парень или девчонка. Самый паршивый вид преследователя — из пистолета не попадешь, легкие, но цепкие, несильные, но жилистые. Все равно, что такса для медведя: вцепится и не отпустит.

Переходя улицу, Гусь снял очки, положил их в карман пиджака. Пора уходить.

Завернул за угол направо. Одним жестом сдернул пиджак, бросил его землю и побежал. Пока филлеры дошли до угла, он успел убежать метров на шестьдесят. Подросток тут же рванул вдогон, мужчина вытащил пистолет, стрельнул пару раз, но то ли промазал, то ли вовсе не целился.

Но Гусь вжал голову в плечи и свернул еще раз. Пробежал еще два квартала. Рванул сквозь арку во двор, выбежал на соседнюю улицу. Тут же заскочил в подъезд напротив. Бежали бы филлеры чуть медленней, то не успели бы увидеть и этого. Но вбежали в подъезд, задержались еще на мгновение. Мужчина дал знак — вверх. Подросток рванул по лестнице, мужчина побежал дальше — подъезд был проходной.

Двор был маленьким, почти квадратным. Кроме зарешеченного туннеля, в него выходило еще шесть подъездов.

На удачу филлер забежал в один, прислушался — тишина. Выскочил уже из парадного на улицу.

Беглеца не было.

* * *

К столику, где ужинали Бойко и Ланге подошел немецкий офицер. Без приглашения отодвинул стул, сел.

— Guten tag…

— А, Владимир, кстати, познакомьтесь… Майор Георг Эдер, войсковая разведка. Георг — это тот самый местный самородок, о котором я тебе рассказывал.

Майор небрежно кивнул, Владимир ответил чуть почтительней.

Затем пришедший быстро выпалил несколько фраз на немецком. Выпалил их так плотно, словно это и не предложения, а одно очень длинное слово.

Ланге повернулся к Владимиру:

— Ты понял?

Тот покачал головой:

— Георг, будьте так добры, — говорите по-русски. Мой друг вас не понял. А он тоже имеет непосредственное отношение к этой истории.

Майор скривил скулу, но повторил:

— Из-за вашей дурацкой выходки мы потеряли объект наблюдения. Четверть часа назад человек, именующий себя Гансом Фогелем скрылся от преследования.

— Как скрылся? — удивился Бойко.

— Убежал.

— Как он мог убежать?

— Как обычно бегают? Ногами. Быстро их переставляя.

— А филлеры?

— Они погнались. Но ноги переставляли недостаточно быстро. И знаешь что, Отто?..

— Нет не знаю.

— Я снимаю с себя ответственность за этот побег! Я сегодня напишу рапорт, в котором укажу, что своим визитом в ресторан хауптштурмфюрер Отто Ланге спугнул подозреваемого.

— Валяй, Георг. Но этот фон Фогель наш клиент. Им должна заниматься не армейская разведка, а криминальная полиция. Пятый отдел Рейхсканцелярии. Так что, как говорят русские: спасибо за сотрудничество, но скоро я засажу целую банду с этой птицей во главе. Ты знал, что кроме него здесь действует целая банда?

Майору это было неизвестно.

— Ну вот видишь, — примирительным тоном продолжил Ланге. — И если бы твои люди за ним не погнались, возможно, он бы передумал бежать, вернулся. И вся операция по поимке не была бы сорвана. Так что подумай, прежде чем искрить пальцами…

Ланге замолчал, подумал, почесал за ухом и продолжил:

— И вообще, какие ко мне претензии? Я сюда просто пришел с другом поужинать и отдохнуть. То, что здесь оказался господин фон Фогель — какое-то дьявольское совпадение.

Оркестр заиграл вальс. Ланге поднялся, подошел к соседнему столу и пригласил сестру милосердия.

На то, как они танцуют, и майор, и Бойко смотрели не без зависти. Конечно, Ланге танцевал неважно, но уж больно хороша была его партнерша.

Но Бойко не умел танцевать вовсе.

Поездка на море

Следующим утром Отто Ланге испросил в гараже мотоцикл и укатил на нем за город. Ехал с четверть часа вдоль берега, наконец, остановился, свел мотоцикл с дороги, спрятал его в ивняке. Там же разделся.

Подошел к морю. Солнце светило ярко и даже немного грело. Но ветер уже был злым, волны будто налились свинцом, стали тяжелыми, серыми.

Ланге поцеловал нательный крестик, разбежался и нырнул.

От холода выдох застрял в горле, сердце забилось часто и неровно, то замолкая, то делая три удара вместо одного.

Хотелось орать благим матом, но Ланге вместо того засмеялся, пытаясь испугать море и подбодрить себя. Он плескался как ребенок, подымая тучи брызг. Ныряя под волну, затем поплыл в море, метров через тридцать развернулся к берегу.

Вышел на песок и бегом вернулся к мотоциклу, стал быстро вытираться полотенцем, предусмотрительно повешенным на руле.

Теперь ветер обжигал, казалось, кожа горела огнем.

Ланге бросил полотенце в сумку, собираясь одеваться. Одежда лежала почти так, как он ее оставил. Почти, но не так…

Отто присел, огляделся — все было тихо.

Проверил одежду — да, в самом деле, не было часов. Открыл бумажник — не хватало монетки, которую носил на счастье и пары купюр.

Делать было нечего и, одевшись, Ланге вернулся в город.

* * *

"Дурак, — подумал Бойко, — самоуверенный дурак".

Но в слух сказал:

— Вам не стоило так рисковать, господин хауптштурмфюрер…