Террариум черепах (СИ)

наклоняется, хватает за руки и утягивает в кабину. Я тут

же падаю на лавку и неодобрительно смотрю на его

довольное лицо.

- Понравилось? - спрашивает.

- И в чём смысл?

- В том, чтобы не платить.

- А может, тебе нравится ощущение запретного, а?

- Может.

- Да ты ещё больший подросток, чем я!

Ветерок развивает мои длинные распущенные волосы,

пока кабинка колеса неспешно крадётся на самый верх.

Я оборачиваюсь и смотрю на город с высоты. Это

необыкновенно. Может, даже лучше, чем автобусы.

- Нравится? - спрашивает Художник, замечая мой

восторженный взгляд.

- Я на колесе обозрения лет десять не была! -

отвечаю. - Последний раз меня сюда ещё папа водил.

Я тут же осекаюсь, запрещая себе говорить или

даже думать о грустном. Не здесь и не сейчас.

- Куда ещё тебя папа водил? - осторожно спрашивает

Володя, видимо осознавая, что я могу в ту же секунду

замкнуться в себе и отказаться говорить на эту тему.

Зря волнуется. Порой мне кажется, что с ним я могу

говорить на какую угодно тему.

- В зоомагазин, - улыбаюсь я. - Мама не любила

животных, а я в детстве хотела себе черепашку, потому

что я очень люблю черепашек.

- Любишь черепашек? - изумляется он.

- Ну, да. Они такие спокойные и неспешные… Они

выглядят так, будто в них заключена вся мудрость этого

мира.

- Черепахи, значит…

Я, видя его задумчивый взгляд, будто бы он что-то

высчитывает в голове, тут же восклицаю:

- Не вздумай тырить для меня черепашку!

- Почему? - Он вроде даже удивился.

- Володя!

- Ладно. Не буду.

Он вновь о чём-то задумывается.

- То есть… - медленно произносит Художник. - Не

котята, не щенята, не хомячки и даже не кролики.

Черепахи.

- Они очень милые, согласись.

- Нет, они пугающие.

- Ты боишься черепах?

- Нам пора, - отвечает он и спрыгивает с колеса.

***

- Когда-нибудь воровала из магазинов?

- Нет!

- Ну, там всё довольно просто. Я тебя научу.

Мы двигаемся по направлению к супермаркету. Ветер

усилился, он безбожно треплет мои волосы и платье. Небо

хмурится. Я смотрю на Володю, пытаясь понять, шутит он

или нет.

- Во-первых, стоит идти в тот, где стоят камеры.

- Почему?

- Потому что там, где есть камеры, нет хреновин

на выходе, проверяющих, есть ли у тебя неоплаченный

товар. Камеры обмануть легче.

- И как это сделать?

- Самый лёгкий способ - взять два одинаковых товара

с полки, покрутить немного в руках, затем один положить

на место, а второй засунуть в карман.

- У меня нет карманов, если ты не заметил.

- Да. Но у тебя довольно вместительная сумка.

Он кивает на мою тёмно-серую большую сумку на

длинном ремне.

- Сейчас четыре часа дня. Покупателей обычно в такое

время почти нет, работники расслабляются и практически не

следят за камерами.

- Допустим, - вздыхаю я. - А если поймают?

- Ну, ты ещё не совершеннолетняя. Родителям позвонят

и всё.

- А если тебя поймают?

- Тогда без ментов не обойдётся.

- И ты всё равно на это пойдёшь?

Володя весело усмехается.

- Я делал так уже не раз. И всё нормально. Да, и

помни, что ты должна быть готова бежать в любую

секунду. Не думаю, что это понадобится, но так, на

всякий случай.

- О, Боже…

Мы заходим в магазин. Володя не соврал, покупателей

и правда почти нет. Только низкорослая бабушка в жёлтом

платке на голове и безвкусно одетая крупная женщина лет

тридцати. Мужичок лет пятидесяти, который обычно следит

за передаваемым камерами слежения изображением, говорит

о чём-то с единственной кассиршей. Вроде о погрузке

каких-то ящиков или о чём-то в этом роде…

- Кстати, лучше всего воровать у кассы, - шепчет

мне Володя.

- Почему? - так же тихо спрашиваю.

Он указывает рукой наверх, и я поднимаю голову.

- У кассы не ставят камер.

Вообще-то, всё проще простого. Володя должны успеть

наворовать с прилавков зала до того, как тётка или

бабулька возьмут всё, что им нужно и направятся к

кассе, отвлекая тем самым кассиршу, из-за чего следящий

перестанет трындеть и займётся непосредственными

обязанностями. Затем, пока тётка и бабулька расплачиваются,

отвлекая кассиршу, я краду с прилавка у кассы остальные

мелочи, вроде шоколадных батончиков или печенья. К

этому времени Володя с наворованным благополучно

сваливает, а я покупаю какую-нибудь ненужную хрень и

тоже ухожу. В общем, всё гениальное просто.

Адреналин подскочил до невозможности, сердце бьётся,

как ненормальное, а в голове раз за разом прокручивается:

«Ты должна быть готова бежать в любую секунду». Чёрт!

Зачем я вообще согласилась на всё это? Убью Художника!

Я же никогда ничего не крала, да и вообще не нарушала

закон. Кражи из магазина - это не для меня. Боже, да я,

оказывается, хорошая девочка…