Террариум черепах (СИ)

не так уж и мало. Смерть бабушки, она умерла от

рака. Смерть дедушки, он умер через неделю после неё,

не выдержав горя. Развод родителей, смерть отца. Я

с этим справлялась. Через силу, через боль, слёзы, но

справлялась. Никогда не давая себе слабину. А тут

Макс в два счёта просто довёл меня до ручки. Человек

может выдержать всё. Но я не выдерживаю.

Пропал аппетит. Сон. Навалилась апатия. Я больше

не сплю по ночам. И не потому, что меня обуревают

дурные мысли. Я просто перестала спать. Я ложусь

на кровать, закрываю глаза и… лежу. Тихо. Неподвижно.

Всю ночь. Сна нет и всё тут. Поначалу было вроде

ничего, но потом начала накапливаться усталость, которая

со временем превратила меня буквально-таки в овоща.

Но опять же, ничего. Я валюсь с ног от усталости.

Я перестала нормально соображать. Но я по-прежнему

не могу спать.

Есть я тоже не могу. Поначалу меня и это не

волновало. Но потом, когда мне это изрядно надоело,

я попыталась впихнуть в себя еду силой. В итоге

меня долго и болезненно рвало. Конечно, это всё

вызывает опасения и заставляет меня сильно переживать.

Меня, обычно довольно-таки беспечно относящуюся к

собственному здоровью.

Мама, конечно же, замечает неприятные изменения

во мне. Но я всё отрицаю и отмахиваюсь, неустанно

твердя, что всё хорошо.

Я по-прежнему хожу в школу, хотя мозг у меня

теперь работает очень и очень плохо. Подруги тоже

волнуются за меня, всё время допытываются, стараясь

узнать, что со мной случилось. Я только невесело

усмехаюсь. Если бы я знала.

У нас химия. Зытова, похорошевшая и бодрая

(видимо, развод остался в прошлом) объясняет новую

тему. Хотя, как объясняет? Как по мне, бубнит там

что-то монотонным голосом робота. Я ни слова не

разбираю. И, видимо, я одна, потому что все остальные

её внимательно слушают и периодически что-то

сосредоточенно записывают.

- Леонова, ты сегодня вообще не собираешься

работать?

Я вздрагиваю и поднимаю голову. Она смотрит

на меня неодобрительно, чуть приподняв бровь. Я

чувствую себя полной идиоткой, потому что понятия

не имею, что она только что сказала.

- Так, всё ясно, - вздыхает она. - Выходи-ка к

доске.

Я медленно встаю и иду по направлению к ней,

изо всех сил стараясь не пошатываться.

- Рисуй схему человеческого желудка, - говорит

она и протягивает мне мел.

Я беру его дрожащей рукой и впериваю взгляд

в доску. Я понятия не имею, что делать. Какая к

чёрту схема, я на ногах-то еле стою. Я поворачиваю

голову и смотрю на Макса. Он сидит за своей

неизменной предпоследней партой второго ряда. Смотрит

озабоченно, нахмурив светлые брови. Волнуется, что ли?

За меня? Я что, выгляжу так, что за меня уже пора

начать волноваться? Нет, я конечно, понимаю, что

выгляжу я не ахти, но я не знала, что это не только

мне заметно. Я вновь смотрю на доску. У меня перед

глазами чёрные точки, в голове каша. Я устала. Я

смертельно устала.

Сорок шесть

Я проснулась в помещении, стены которого окрашены

в бледно-голубой, а потолок - в стерильно-белый. Я лежу

на кровати, застеленной таким же белоснежным постельным

бельём. Хм, больница.

Смотрю в окно. Светло. Значит, день. Ну и каким

ветром меня сюда занесло? Я лежу минут пятнадцать,

пытаясь понять, почему я здесь и что случилось до этого.

Заходит мама. Она смотрит на меня, лучезарно, но чуть

устало, улыбается и с радостным облегчением говорит:

- Ну наконец-то ты проснулась.

Я удивлённо смотрю на неё.

- А сколько я спала?

- Три дня.

Я изумлённо разеваю рот. То-то я усталости почти

не чувствую.

- Почему?

- У тебя переутомление, - вздыхает мама и

садится на край моей кровати. Ласково поглаживает

меня по голове, придирчиво вглядываясь в моё лицо. -

А ещё нервный срыв.

- Сейчас всё нормально? - спрашиваю я беспечно,

нисколько не удивившись. Всё, в общем-то, к этому и

шло.

- Более-менее, - отвечает она и вновь утомлённо

вздыхает. Я только сейчас вижу, как повлияло на неё

моё состояние. Она выглядит усталой, измождённой, не

такой прекрасной и ухоженной, как обычно. Она всё

такая же красивая. Но потрёпанной утомлённой красотой.

- Врач прописал тебе лекарства, - говорит она. -

В том числе, снотворные. И успокоительные. И витамины.

- Она строго смотрит на меня. - И ты будешь принимать

их, Аня. Это ясно?

Я пожимаю плечами.

- Ясно.

- А ещё тебе нужно есть, - продолжает она. - По

чуть-чуть. Обязательно. Не хватало мне ещё, чтобы ты

себя угробила в свои шестнадцать лет.

- Буду есть, - соглашаюсь я.

Она смотрит на меня настороженно, видно, не понимая,

почему я так легко и быстро на всё соглашаюсь. Но я