Террариум черепах (СИ)

встретит кого-то другого. Кого полюбит взаимно. И очень

сильно. Пускай Макс с Верой никогда не встречались.

Пусть Макс просто живёт, радуется каждому дню. Пусть

между нами всё снова по-прежнему и он мой друг. И мы

говорим часами напролёт. О книгах. О людях. О жизни.

И нет больше этого разочарования. И нет горько-сладких

моментов, связывающих нас.

Пускай Ира будет просто Ирой, а Биолог просто

Кириллом. И они встретились случайно. И полюбили друг

друга. И были вместе до конца их дней. А их конец

пускай наступит в один день. И пусть нет никакой стены,

разделяющей их. И нет страха быть раскрытыми. И нет

заведомой обречённости их отношений.

Пускай Альберт Николаевич и Арина Викторовна

никогда не разводились. Пусть они поженились и жили

долго и счастливо. Нарожали много детей. Ругались. Потом

мирились. Потом опять ругались. И опять мирились. И

без памяти любили друг друга. Всегда.

Пусть Володя с Машей никогда не расстаются. Пусть

Володя не такой раздолбай, а Маша не такая правильная.

Пусть Володя никогда не поругается с отцом. Не уйдёт

из дома. Пусть окончит университет и станет известным

художником. И всегда будет с Машей. Потому что он её

любит. Пусть…

Я поворачиваю голову. Художник стоит вдалеке и

смотрит на меня. Я смотрю на него. Краем уха слышу,

как Вера бормочет «это я ему позвонила». Не разбираю

смысла слов. Встаю с бордюра. И со всех ног несусь к

нему. Буквально врезаюсь в него. Он обнимает меня.

Крепко. Я хочу плакать. Я целую вечность его не видела.

От меня пахнет гарью. А от Володи стиральным порошком

и домом. Я рассеянно раздумываю, как он стирает вещи.

В стиралке или вручную. Я не видела у него стиральной

машины. Возможно, он отдаёт постирать маме. Или стирает

шмотки в машинке брата.

Я с трудом отлипаю от Художника, он берёт меня за

руку и ведёт к трейлеру. Зачем, мне уже всё равно.

Мне скучно. Я сижу в спальне Художника, пока он

нас куда-то везёт. По моим соображениям, на берег реки.

Я посмотрела в окошко, пошаталась по трейлеру, стянула

с себя пропахшую гарью джинсовую куртку, оставшись в

одной майке. Моя сумка осталась в школе. Там был мой

томик «Географ глобус пропил». Не почитаешь. Обидно.

Я подхожу к небольшому шкафу у правой стены.

Интересно, здесь есть книги? Ничего ведь не будет, если

я просто посмотрю, правда? Я же не буду рыться в его

личных вещах. Я нервно оглядываюсь. Ну, а может, и

буду. Я осторожно открываю дверцу шкафа и на меня

тут же высыпается ворох листов бумаги. Твою же ж мать.

Почему мужчины так неаккуратны?? Я снова оглядываюсь,

сажусь на корточки и начинаю собирать листы. Это

рисунки. Вернее, портреты. Мои. Здесь я просто улыбаюсь,

а это мой портрет с сигаретой и бутылкой водки в

профиль. Здесь я сижу с книгой у берега. Видимо, он

скопирован, потому что первоначальную версию Художник

отдал мне в тот же день. Здесь я сижу на крыше его

трейлера, свесив ноги. Умиротворённо улыбаюсь. На другом

я снова курю, на ещё одном хмуро смотрю куда-то

вперёд. А на этом я… Господи прости, обнажённая. Ой…

Он это… по памяти рисовал? Если так, хорошая у него

память. Даже родинка на…

- Что делаешь?

Я вздрагиваю и оборачиваюсь. Володя смотрит на меня,

вскинув брови. Разозлённым или недовольным вроде не

выглядит. Серьёзно, я ведь не рылась в его личных вещах.

Его личные вещи сами выпали.

- Как Маша? - выпаливаю я. Володя молчит и смотрит

на меня. Эй, да он забавляется!

- На самом деле, я ничего такого не делала, - глупо

говорит такое, когда у тебя в руках чужие рисунки из

чужого шкафа. - Мне было скучно. И я подумала, вдруг

у тебя есть что-нибудь почитать. Открыла шкаф, а они…

вот.

Чувствую себя провинившейся пятиклассницей. Что-то

лепечу, запинаюсь. Ещё бы голову повинно опустила! Это

на меня так влияет то, что ещё мама говорила, нельзя

совать нос в чужие дела, или то, что Володя старше

меня?

- Помочь собрать? - спрашивает он с долей иронии.

- Нет. Сама.

Я снова продолжаю собирать листы. Художник, при-

валившись к дверному проёму и скрестив руки на груди,

молча смотрит на меня. Нервирует жутко.

- Неплохие портреты, кстати.

- Спасибо. Старался. - Опять сарказм.

- К слову, родинка немного пониже.

- Я запомню, - с умным видом кивает.

- Лучше не надо.

Володя подходит ко мне и помогает собирать. Он

вроде и не чувствует смущения. То есть, я тут одна

нахожу ситуацию неловкой? И странной. И волнующей.

Ну, то есть, я считала, он обо мне и не думает, а у

него тут куча моих портретов. Это… приятно, наверное.

Или, может, он всего лишь счёл меня… как это сказать?