Терри Пратчетт. Жизнь со сносками. Официальная биография

Тем вечером мне пришлось успокоить нервы глотком бренди. Терри тоже выпил, хотя вовсе не казался обеспокоенным. Подобные мероприятия никогда его не смущали. Не смущали до Альцгеймера, не смущали и теперь. Но с моей взволнованной точки зрения, размер театра и количество зрителей имели значение. Пришли мои родители, мои братья Кевин и Дейл, другие члены семьи. А когда перед тобой в бельэтаже сидит тетя Мюриэл – это нешуточное давление. Плюс Ларри Финли из Transworld сунул мне конверт с цифрами продаж «Дело табак», так что потребовалось дополнить речь на ходу. Но все прошло нормально, хоть я и совершил ошибку, назвав недавнюю поездку в США «божественной», чем немедленно заслужил выговор от Терри. «Божественно – это когда бог, дьявол и их армии спустятся на землю, – объяснил он. – В остальных случаях достаточно “прекрасно”». Принято⁷.

Ближе к концу – возможно, сказалось бренди, но, скорее всего, постепенно нарастающие переживания, которые теперь никогда меня не оставляли, – я немного расчувствовался и поблагодарил Терри за то, что в последние полтора десятка лет он позволил разделить с ним путешествие. Терри посмотрел мне прямо в глаза и, как будто не обращая внимания на публику, ответил: «Оно еще не закончилось».

И был прав. На следующий же день Transworld закатило в честь «Дело табак» вечеринку на Темзе – на борту тяжело груженного алкоголем корабля под названием «Чудо-Сисси»⁸. На пути в одну сторону подавались канапе и шампанское, в обратную – багеты с беконом, а параллельно звучали речи и Ларри Финли презентовал Терри бутылку 50‐летнего коньяка. Терри тоже выступал. Он не мог взять микрофон – ему уже не удавалось удерживать его возле рта, – так что мне пришлось превратиться в импровизированную стойку и опуститься перед ним на колени, протягивая микрофон. Со своего места я беспомощно наблюдал, как Терри выдавил несколько слов и прослезился. Во всем в тот период неизбежно ощущалось прощание. Было тяжело.

После «Дело табак» писать стало сложнее. Вообще-то, после «Дело табак» все стало сложнее. Такая уж у нас была траектория. В 2012 году Терри начал «Финт». Эта история для подростков, не о Плоском мире, а о викторианском Лондоне, стала кульминацией любви Терри к Диккенсу и его увлечения книгой Генри Мэйхью «Рабочие и бедняки Лондона», которое зародилось еще в Беконсфилдской библиотеке. Работа над книгой продвигалась тяжело, но он справился. А после выхода «Финта» осенью 2012‐го мы прилетели в Нью-Йорк – в последний раз, о чем мы еще не знали, хотя могли догадываться.

Об этой поездке не могли забыть мы оба.

Было легко оценить ухудшение состояния Терри, сравнив эту поездку с прошлым разом, когда мы были в Нью-Йорке – годом раньше, в конце сентября 2011‐го. Покинув многолюдное вечернее мероприятие в Barnes & Noble в Трайбеке, оживившийся Терри настоял на том, чтобы посетить протестный лагерь «Оккупай Уолл-стрит», разбитый в Зукотти-парке. Он слышал, что в лагере есть библиотека на пять тысяч книг, и хотел ее увидеть. К нам с легкой неохотой присоединилась Энн Хоппе, редактор детских книг Терри в США. То, что мы приехали на антикапиталистическую демонстрацию во внедорожнике с тонированными стеклами, могло показаться провокацией, но никто не возражал. Мы прогулялись по округе, Терри был там в котелке. Библиотеку накрыли брезентом из-за мелкой мороси, но заведующая оказалась фанаткой Плоского мира, узнала Терри и нашла пару человек, чтобы провести для него экскурсию. Где-то скандировали, где-то собрался круг для медитации. «Терри был просто очарован и ликовал от того, что шестидесятые живее всех живых», – говорит Энн Хоппе. Потом мы снова сели в машину и поехали в «Папильон», где каждый съел столько французского лукового супа, сколько весил.