Территория бреда

Кичкурнеп в белой рубашке, черных брюках, галстуке и туфлях, будто собрался на свадьбу в начале нулевых, постоянно зевал и засыпал. Несколько раз он даже чуть не упал со стула.

А Бузулук, сидя там в старой, но до сих пор целой, олимпийке «Адидас», постоянно поглаживал верхнюю губу, где раньше были густые усы, которые ему пришлось сбрить, потому что проспорил Мелкому, что сможет выпить три граненых стакана и доехать до дома на своей «ниве». В итоге он чудом остался на свободе, лишился прав и усов.

Там же сидел молодой парнишка (новый шиномонтажник), которого я прозвал Хельсингом, потому что был высоким, бледным и худым.

– Ну как вам? – несмело спросил я.

– А что это было, позвольте поинтересоваться, мистер администратор? – отозвался Бронзо.

– Стендап, – тихо произнес я.

– Для стендапа, знаешь ли, слабовато. А вот рассказ неплохой получился, хотя до классиков, конечно, далеко еще, – ответил Бронзо, что в моем понимании было высшей оценкой.

– Истрия хорошая, правдивая, но Николаич по башке тебе надает за такое, – прорезался голос Бузулука.

– Да, Никита Николаевич вряд ли будет рад такой почести. Да и от кого-нибудь из нас может прилететь за такую откровенность, – с ехидной улыбкой на лице произнес Гоша.

– Кто? – несмело спросил Хельсинг.

– Никита. Директор наш. Это он главный герой моей истории. Долгое время он проработал здесь шиномонтажником, хотя постоянно пытался найти себя в других профессиях. Но потом он начал принимать, так сказать, правильные таблетки, которые теперь стабилизируют его состояние, и сосредоточился на одной затее: выкупить этот сервис. Где-то сам заработал, где-то занял и взял в кредит. В итоге набрал необходимую сумму и открыл не просто свой шиномонтаж, теперь он владелец собственного сервиса, правда, без блек-джека и шлюх, хотя на корпоративах всякое бывает, – добавил я и засмеялся.

– А почему ты все время звал его Михой? – с большим интересом, но немного стесняясь, спросил Хельсинг.

– А потому что у Никиты биполярное расстройство. Вот я его и прозвал Биполярным Медведем. А отсюда: Мишка, Миша, Миха, – ответил я и довольный своим выступлением тоже приземлился на стул.

08.2021

12. Амфодин

Здравствуй, дорогой мой человек.

Я царапаю этот текст на обратной стороне твоего зеркала и с трудом сдерживаю слезы.

Сегодня последний день. День Х. Финал нашей с тобой истории.

Знаю-знаю, ты расстроен и не представляешь, как теперь жить дальше. Такое бывает. Наверное, со всеми. Но я дал тебе все, что нужно для этой жизни.

Помнишь, как я учил тебя драться, плавать, рисовать, танцевать, открывать вино, переустанавливать Windows, играть в онлайн-игры, кататься на скейте, писать левой рукой, когда ты сломал правую, расстегивать лифчик. Скажи, проще же его расстегивать, когда эти дурехи валятся в обморок при виде моего имени в зеркале.

Да, пришлось учиться писать задом наперед, чтобы ты в своем мире прочитать мог мои каракули.

Но ты даже не спросил ни разу, откуда я и кто такой! А мне не до объяснений было: я твоей жизнью занимался. А это, знаешь ли, не так-то просто. Я ведь не для того создан был. Не для того я в мир людей пришел, чтобы судьбу твою хрупкую курировать. Мы, демоны, обычно другие вещи творим. Знаешь, на ухо чего плохого нашептать, чтобы человек с моста сиганул или убил кого, расчленил на части и всякое такое. Ну или в крайнем случае пауку лапки поотрывал.

Сотни лет я брата вашего изводил, но всему есть предел. Устал я от этой грязной работы и захотел на покой. Но выяснил, что уйти не могу. Жизнь моя – зло. А я так больше не хочу.

Поднял всю ангельскую библиотеку. И везде одно: «Ваша задача человеков мучить». А у меня эти человеки уже вот тут сидят, в горле. Сидели, точнее.

А потом появился ты. Маленький тогда еще был. Волосы черные, как ночь. Я сразу понял – мой клиент. Но не как обычно.

Я домой к тебе пришел и давай шептать, как мир покорить, как крылья обрести и полететь, как преодолеть все границы, а тут они повылазили. Вокруг тьма, и только их оранжевые глаза святятся. Назвали предателем и в зеркале заперли.

Двенадцать лет здесь сижу уже. Но не просто так же. У нас срок такой. Служим дюжину, мучаем очередного страдальца, а потом дальше идем, когда подопечный того, ну ты понял.

Но не об этом сейчас. Я ведь не для того здесь торчу, чтобы жуть на тебя нагонять или склонять к безумствам. Я помочь тебе хочу. Направить на путь развития и добра.

Хотя сдается мне, ты это не ценишь. Может я, конечно, проспал чего, но по моим подсчетам я в этом чулане лет восемь сижу. Скучно тут, знаешь ли. Заглянул бы ко мне, рассказал бы чего-нибудь.

Я все слушаю-слушаю, а ничего не слышно. Вообще у тебя всегда такая тишина в квартире. Сразу видно: самодостаточный человек. Другие мои подопечные все по парам были. И такие все сопливые, сахарные. Там даже делать ничего не надо – сами себя доведут до инфаркта или суицида. Но ты не такой. Да и я не для этого здесь.