Территория Левиафана

Так и стало ясно, что новому кораблю нельзя двигаться медленнее определенной скорости и надолго останавливаться. Пришлось отбросить еще пару отсеков, зато это позволило «Посейдону» принять нынешнюю форму.

– Ну и как у вас с ними с тех пор, были нежеланные встречи? – поинтересовался Киган.

– С ними любая встреча – нежеланная! Были, увы… Не все можно предугадать. Но за мою жизнь такая встреча была лишь одна – лет десять назад, с тех пор все нормально.

Похоже, о новой битве колонисты даже не думали, да и понятно, почему! Они выяснили, что ящеров нельзя убить ни одним из известных им способов, и этого хватило. Но что, если в игру вступит биоэлектрокинетик? Или хилер с ядом? А уж легионер и вовсе должен справиться!

Киган понимал, что для любого противостояния местным тварям им нужно позволение капитана Лукии. Но он надеялся, что она разрешит это – и вот тогда судьбу колонии можно будет резко изменить!

* * *

Это была странная просьба, неоднозначная даже. Если бы к нему с таким обратился кто-то другой, Оуден без сомнений отказался бы. Но обращалась Джованна, и это уже много значило.

Они никогда не обсуждали его решение стать мером. В этом не было смысла: он знал, что она не поддержит. Джованна считала, что ни его сестра, ни ее дети не достойны такой жертвы. Да и потом, они не были близкими друзьями, они просто не привыкли обсуждать то, что не связано с работой.

После того, как он прошел через мутацию, Джованна к нему не подходила. Это вроде как было правильно, она вела себя так со всеми мерами. Однако Оуден все равно чувствовал обиду: они ведь много лет работали вместе! Разве это вмиг потеряло значение?

Так что когда бывшая начальница обратилась к нему с просьбой, он был приятно удивлен, а уже сама просьба заставила его призадуматься. Джованна хотела, чтобы он позволил одной из пришельцев осмотреть себя. Вот и кому бы это понравилось? Оудена в принципе не радовал осмотр, при котором его будут разглядывать, как неведомую тварь, выброшенную волнами из глубины. А уж кто-то из космоса – тем более! Он пока не решил, как относиться к этим гостям. Он заметил, что и Седар не спешит с выводами, он больше наблюдает, позволяя совету вести переговоры.

У него были причины и согласиться, и отказаться. Аргументом «против» стало желание никого к себе не подпускать, особенно чужаков. Аргументом «за» – просьба Джованны, возможность доказать, что с ним еще можно разговаривать, внутри он не изменился. К тому же, если Седар согласился пустить этих людей на борт, общение с ними не может быть нарушением. Поэтому Оуден предпочел согласиться.

Они встретились в лазарете, в одной из смотровых, где он раньше работал – ирония! Он не знал, кто именно будет его осматривать, и был удивлен, обнаружив молодую девушку. Она едва доходила ему до плеча и казалась какой-то нереально хрупкой, словно способной сломаться под сильным порывом ветра. У нее была светлая кожа оттенка, которого Оуден еще не встречал. Лицо девушки было нежно красивым, никак не ассоциирующимся с лицом солдата космического флота. Огромные голубые глаза наблюдали за ним без малейшей враждебности.

Когда он подошел поближе, девушка улыбнулась, нервно убирая за ухо светлую прядь волос. Казалось, что она его даже побаивается! Так что осмотр, на котором она настояла, вряд ли можно было назвать ее капризом, скорее всего, ей было необходимо нечто подобное.

Джованна тоже встречала его в смотровой, но, когда он зашел, направилась к выходу.

– Думаю, вам будет комфортнее в определенной приватности, – пояснила она. – Зайдите ко мне, когда закончите. Я буду в своем кабинете.

Она покинула смотровую, и Оуден запер за ней дверь. Хоть он и не видел в своем решении ничего преступного, ему хотелось, чтобы как можно меньше людей знали об этом осмотре.

Он опасался, что запертая дверь еще больше напугает миниатюрную девушку, но нет. Та уже взяла себя в руки и теперь раскладывала на столике незнакомые Оудену инструменты.

– Меня зовут Ноэль Толедо, – представилась она, не глядя на него. – Я – врач на своем корабле. Мне сказали, что вы тоже медик.

– Был им. После превращения меры могут быть только мерами. Что еще вам сказали?

– Только это – и ваше имя. Вы не могли бы раздеться? Если это вас не смутит.

– Не стеснительный.

Меры и так носили куда меньше одежды, чем обычные колонисты, потому что их не беспокоил холод. По крайней мере, меры помладше. Те же, кто служил колонии много лет и не погибал на заданиях, постепенно получали особый статус, а с ним и право на доспехи.

Нельзя сказать, что Оуден так уж рвался раздеваться перед всеми подряд. Но при каждой странности он ставил себя на место этой девушки, думал, как бы он проводил осмотр. Да и потом… Для всех в колонии он был чудовищем, пусть и уважаемым. Теперь у него появилась неожиданная и уникальная возможность взгляда со стороны. Как отнесется к нему эта девушка? Испугается ли, как монстра?