Территория Левиафана

Но не похоже, что Ноэль была шокирована. Она рассматривала его с любопытством ученого, не более того. Ее прикосновения были редкими и осторожными, однако она не надела перчатки, и Оуден чувствовал, какая у нее мягкая и непривычно горячая кожа. Эта девушка не боялась его! Значит, он не так уж ужасен? Даже при том, что мутация полностью завершилась и теперь он смотрел на мир зеркально черными глазами.

– Это очень необычно, – признала Ноэль. – У вас и существ, которые послужили триггером мутации, совершенно иная природа! И нельзя сказать, что вы стали гибридом. Вы – не сочетание двух видов, а нечто третье, новое.

– Спасибо… наверно.

– Это было больно?

– Не тот опыт, который мне хотелось бы повторить, – усмехнулся Оуден.

– Должно быть, вы очень ими восхищались…

– Не понял?

– Мерами, – пояснила Ноэль. – У каждого времени и каждого места свои герои. Логично предположить, что на «Посейдоне» это меры, те, кем восхищаются, кому хотят подражать. Не удивительно, что дети хотят вырасти и уподобиться мерам!

– Не знаю насчет других детей, а я точно не хотел.

– Правда?

– Скажу больше, я очень надеялся этого избежать!

– Тогда я не понимаю, – нахмурилась она. – Если вам не хотелось этого, ради чего терпеть боль и принимать мутацию, которая навсегда отделит вас от людей?

Ему не следовало отвечать ей. Осмотр – это одно, это не так уж плохо, даже если Седар будет против. Но такие ответы… Неизвестно, как они скажутся на репутации колонии.

Оуден все это понимал, он знал, что должен промолчать, а потом с удивлением услышал свой голос.

– Я сделал это ради сестры.

– Не уверена, что понимаю… Зачем вашей сестре понадобилось, чтобы вы становились мером?

Дальше – уже личное, и это помимо тайн колонии. Какие у него причины говорить ей? Да никаких, и Ноэль не сможет его заставить.

Но ей не понадобилось заставлять, он рассказал сам. Почему, как, зачем – эти вопросы отошли на второй план. Правда просто вырвалась наружу, и Оуден осознал, как давно ему, оказывается, хотелось рассказать кому-то. Причем рассказать все, а не ограничиваться сухими, мало что значащими фразами, которыми он сообщил о своем решении сестре и Джованне.

И почему-то именно Ноэль оказалась лучшей собеседницей. Чужая девушка, которая пришла недавно и ненадолго, чтобы потом исчезнуть навсегда… Глупо ли доверять ей? Может быть. Но именно из-за скоротечности ее визита он готов был пойти на такой шаг. Ему казалось, что с плеч свалился грандиозный груз, который до этого давил на него, угрожая потянуть на дно при следующем заплыве.

Она вряд ли поняла бы это. По крайней мере, он не думал, что она поймет. Его рассказ был односторонней исповедью, только этим Оуден и успокаивал свою совесть, напоминавшую ему о долге перед мерами. Однако, подняв взгляд на свою собеседницу после того, как рассказ был окончен, он с удивлением обнаружил, что голубые глаза блестят от слез. Слезы не пролились – но они были! Правда, Ноэль несколько раз быстро моргнула, уничтожая доказательство своей слабости, но он-то успел заметить!

Это было так странно… Почему единственным человеком, который плакал о его прервавшейся человеческой жизни, был не он сам, а девушка из космоса?

– Мне очень жаль, – прошептала она. – Я… кажется, я понимаю, что ты чувствуешь.

Она заговорила с ним, как с другом. Он решил не обращать на это внимания.

– Откуда ты можешь это знать? Ты же не мер!

– Я знаю, каково это – отличаться… И отказываться от чего-то, чтобы помочь другим. Но ты… ты ведь не пожалел о своем решении?

– Не знаю. Я не хочу думать об этом.

Он и правда не хотел, потому что прибытие пришельцев все усложняло. Что, если они дадут колонии что-нибудь новое? Например, лекарство, которого хватит на всех? Тогда, получается, он напрасно превратил себя в урода!

Но кто же знал?..

Ноэль словно почувствовала, что он на грани, и больше не подталкивала его к сложным темам. С этого момента они говорили исключительно о работе. В какой-то момент Оуден поймал себя на том, что обсуждает с ней собственное тело! Как будто он все еще был врачом… Почему бы не поверить в это хоть ненадолго? Он делился с ней своими наблюдениями, а она понимала его с полуслова, словно и она училась в медицинской школе «Посейдона».

Под конец она попросила:

– Я могу взять образец твоей крови?

Вот это ему точно не следовало давать без разрешения Седара! Но Седар может не понять, почему она просит. Ему покажется, что это какая-нибудь диверсия, попытка раскрыть тайну меров… Оуден же понимал, какой интерес для врача представляет его кровь.

Он протянул Ноэль руку и предупредил:

– Никому не сообщай об этом! Будешь исследовать – только не в нашей лаборатории!

– Я понимаю, – кивнула Ноэль. – У меня есть собственное оборудование, его хватит. Спасибо! И… Оуден, мне очень жаль, что все сложилось именно так.

* * *

Враждебности становилось все меньше… Да ее вообще почти не было! С таким Альда еще не сталкивалась.