Территория монстров

Занявшая место на ближайшей кушетке Фелиция вздрогнула, когда тело её начали колоть тысячи маленьких иголочек. Все мускулы гудели, словно кузина короля целый день отмахала киркой в забое. Или таскала туда-сюда мешки с камнями и щебнем. В груди заворочался горячий комок, а в животе образовалась неприятная сосущая холодная пустота. Мир стаял ярче, четче, проще…Теперь все предметы делились на съедобные и несъедобные. И люди относились к первой категории. Девушку до боли стиснула заострившиеся зубы на куске древесины и вонзила ногти в ладонь. Подстегиваемый чарами старого волшебника оборотень брал верх над человеком. Проклятье ликантропии набирало мощь. Тело Фелиции начало увеличиваться в размерах, обрастать шерстью, спина сгорбилась, челюсти начали удлиняться. Она еще помнила, что на сидящего по соседству старика не нужно бросаться, но уже плохо понимала, почему. Да, он опасен несмотря на телесную немочь. Однако же имеются неплохие шансы выдержать его первый удар и не дать ему нанести второго, порвав вкусного человечка на множество удобно ложащихся в пасть кусочков.

Магнус открыл свои почти бесцветные глаза, спуская подготовленные им заклятия с поводка. Зверя приподняло над полом, выгнуло дугой и затрясло от боли. Чары магии смерти парализовали оборотня и безжалостно уничтожали в нем все то, что отличало ликантропа от человека. Медленно, но неуклонно. Высокомерно игнорируя вред, который при этом получал организм. Стремление к самосохранению — первый и самый главный инстинкт любых живых существ. И даже не очень живых. Проклятие ликантропии как раз могло быть причислено к последним. Прежде чем его носитель получил повреждения, несовместимые с их дальнейшим существованием, оно рассеяло часть своих структур, вернуло Фелиции её природный облик, затаилось и попыталось сделать вид, будто его тут и не было никогда. Девушка со стоном согнулась в комок и едва не скатилась с кушетки. Зверь, сначала почти взявший над ней верх, а потом сбежавший с поджатым хвостом, оставил после себя просто чудовищные повреждения. Дважды трансформировавшиеся за такой короткий промежуток времени органы никак не могли вспомнить, как же именно им надлежит работать. Впрочем, рядом с нею уже стоял Магнус, сжимающий в руке мензурку с мощнейшим обезболивающим. Алхимический эликсир на основе нескольких наркотиков в короткие сроки заставлял забыть о дискомфорте. А сохранявшаяся даже в таких условиях регенерация оборотня за час-другой исправляла все остальное.

— Этот проклятый волк едва не сожрал мои мозги. — Пожаловалась Фелиция. — Магнус, ты рисковал, когда позволил ему настолько высунуться наружу.

— Ничуть. — Откликнулся старик. — У меня был наготове экзорцизм, ориентированный на этого конкретного демона.

— Духа. — Машинально подправила старика Фелиция, лязгая зубами о твердое горлышко флакона с обезболивающим. — Оборотень — это подвергнутый проклятью разумный, одержимый проклятым духом-паразитом другого существа и способный частично или полностью менять ипостась на облик своего подселенца. Его воля периодически подавляется вселенцем-нахлебником, а пытающееся обеспечить энергией две души тело постепенно деградирует. Чтобы вернуться в норму подобным существам приходится пожирать большое количество наиболее легкоусваиваемой пищи, то есть представителей вида, к которому принадлежит носитель.

— Молодая ледия, кого вы учите? — Иронично взглянул на неё старик, прикрывая Фелицию пледом. — Процитированную вами классификацию, между прочим, я и создал! Пусть это было достаточно давно, но уж забыть тему собственной магистерской диссертации мало какой маг способен.

— Рефлекс. — Вздохнула девушка и уселась на своем ложе. — Я замучилась объяснять нашим аристократам, что такое оборотни и почему они едят людей. И почему мне теперь категорически нельзя замуж…Если получу разрешение от его величества и выйду в отставку. Ладно, хватит говорить о невозможном. Передай мне лучше какую-нибудь папку с документами. Попробую их почитать.

Королевским инспекторам запрещалось иметь семью. И хоть нынешний монарх находился с кузиной в более чем прекрасных отношениях, полезной традиции он менять не собирался. Одинокого и не имеющего детей посланца трона было намного труднее подкупить или запугать. К тому же Жан Шестой прекрасно знал о проблемах с личной жизнью, неизбежных у ликантропов. Ключ их крылся даже не в пугающей репутации подобных существ. Просто чем более возбужден был оборотень, тем хуже он себя контролировал. Соответственно гипотетическому супругу, который бы попытался уединиться с Фелицией в первую брачную ночь, пришлось бы иметь дело с громадной, плотоядной и стремительно регенерирующей агрессивной тварью.