Территория войны. Кругосветный репортаж из горячих точек

Встретили нас там не слишком приветливо — ведь Россия официально поддерживала Южную Осетию и грузинские бойцы не хотели общаться с российскими журналистами. Пришлось опять уговаривать, убеждать: «Ребята, чем более глубокий материал мы сделаем, чем больше информации от вас получим, тем лучше зрители поймут, что же произошло между вами и осетинами, что теперь мешает жить в дружбе, так, как вы жили десятилетиями».

Всё же удалось договориться, и мы стали снимать линию фронта уже с другой стороны. Там тоже были приборы ночного видения, теперь можно было наблюдать за тем, как передвигаются осетины. И здесь начались разговоры — кто откуда, кем был до войны, ну и так далее.

И вот однажды во время съёмки я обратил внимание на парня в военной форме с погонами старшего лейтенанта. Он привлёк моё внимание тем, что очень сосредоточенно писал что-то в блокноте. Я потихоньку подошёл со спины и, заглянув через плечо, увидел — он не пишет, а рисует простой ручкой портрет солдата, который сидит в окопе рядом с ним. Причём рисует потрясающе, просто здорово. Спрашиваю:

— Отлично рисуете, наверное, где-то учились?

— Да, окончил Тбилисскую академию художеств, — вздохнул старший лейтенант. — Разве это прекрасно — так просто, по привычке. У меня огромное количество настоящих картин, их на вернисажах продавали. Теперь командую взводом. Я здесь уже полгода.

Георгий Заилишвили сказал: если бы раньше кто-то сказал, что ему придётся проводить ночи в окопах с автоматом в руках, он не поверил бы. Но жизнь повернулась именно таким образом. Поэтому теперь вместо мольберта — блокнот, вместо пейзажей — портреты товарищей, таких же солдат, как и он.

— Я оптимист и верю, что нормальная жизнь наладится. Надо только, чтобы отношения исправились и люди забыли об оружии. Тогда всё будет хорошо.

Вот как получилось — с одной стороны в окопах актёр, играющий Гамлета, с другой — профессиональный художник. Я уверен, что если бы они встретились, обязательно нашли бы общий язык. Но на тот момент это было невозможно. К сожалению. Поэтому и мой фильм получился с открытым финалом. Он появился уже в сентябре 2004 года — по горячим следам командировки. Я рассказал там обо всём, что смог увидеть.

От Цхинвала до Донбасса

Сейчас, в 2015 году, меня часто спрашивают — уместно ли проводить аналогии между событиями в Южной Осетии 2004 года и нынешней ситуацией на Донбассе? Я считаю — да, уместно. Вспомните, с чего начался конфликт в Южной Осетии? С того, что к власти в Грузии пришёл Звиад Гамсахурдия. И что же? Он — образованнейший человек, выросший в академической писательской семье, приезжая в Москву, разговаривал с президентом России через переводчика. Абсурд? Конечно. Но для него, грузинского лидера, на тот момент этот вопрос был принципиальным. А вспомните его выступление о том, что необходимо ускорить утверждение статуса гражданина Грузии, который «положит конец бесконтрольной иммиграции и демографической экспансии чужой нации в Грузии». Одновременно он сокрушался о том, что «негрузинское население размножается катастрофическими темпами», и фактически призывал к борьбе за чистоту коренной грузинской нации. Это ничего не напоминает? Германию 1930-х годов и Украину послемайданного периода.

А вот его высказывания о населении Южной Осетии и вообще об уместности применения такого названия:

— Осетины — прямые агенты Кремля и террористы, у осетин нет права на эту землю. Они — новые здесь люди.

— Осетины представляют собой ничтожное меньшинство.

— Цхинвальский регион всегда назывался Внутренней Картли до 1922 года. В 1922 году был большевиками изобретен новый термин — Южная Осетия. Южная Осетия — это не географический термин. Никакой Южной Осетии нет, и никогда она не существовала.

Впрочем, такими же врагами Грузии её первый президент называл проживающих там армян, азербайджанцев, русских и так далее.

Вот вам и параллель с ситуацией на юго-востоке Украины. Там тоже всё начиналось с националистических лозунгов, с требований признать доминирующую роль украинского (западенского) языка и тому подобное. И там, и тут были введены войска для проведения карательной операции против людей, не желающих поддерживать этот пагубный для страны курс правительства. И там, и тут убивали людей только за то, что они с чем-то не согласны.

Поэтому, когда меня спрашивают — может ли Донбасс остаться в составе Украины? — я отвечаю: нет, не может. Я много раз видел аналогичные ситуации — люди, у которых погибли родные и близкие, никогда не будут жить в одном государстве с теми, кто их убил.

Кстати, просматривается ещё одна параллель: Украина обвиняет Россию в агрессии, так же как и Гамсахурдия заявлял о вмешательстве Москвы во внутренние грузинские дела.

Поэтому можно уверенно говорить о реализации если не одинаковых, то очень похожих сценариев разжигания гражданской войны в разных точках планеты — на Балканах, на Кавказе, на Украине.

По ту сторону афганского плена