Территория войны. Кругосветный репортаж из горячих точек

Обо всём этом он начал думать потом, а тогда его единственным собеседником мог быть только тот самый Мохаммад Ашараф — этот афганский парень учился в Кабульском университете и немного знал английский язык. Вот с ним пленный и общался — то с помощью английских слов, выученных в школе, то с помощью жестов. Со временем они стали не только понимать друг друга, но даже спорить.

— Вы пришли на нашу землю и говорите, что мы наемники, — говорил Мохаммад Алексею. — А мы защищаем себя, свою жизнь и свой народ. Мы хотим жить по-нашему, а не по-вашему.

Алексей спрашивал у нового товарища — что такое ислам? Тот охотно рассказывал. И пленному всё чаще приходила в голову мысль — если он, несмотря ни на что, до сих пор жив, значит, кто-то этого хочет. Кто? И как к нему обратиться?

Но всё это будет потом. А пока надо было научиться хотя бы понимать язык тех, кто вокруг тебя, и как-то с ними объясняться. Очевидно, что иначе здесь не прожить.

— Сначала, конечно, было трудно — вокруг тебя разговоры с утра до вечера, а ты ни слова не понимаешь. Голова от этого сильно болела, даже таблетки — мне иногда давали их — не помогали. Но прошло несколько месяцев, и я сам не заметил, как сначала стал различать отдельные слова в их речи, потом понимать смысл сказанного. Такое ощущение, будто в ушах сначала вата была и мешала слышать, а потом её вдруг вынули. Сам не заметил, как заговорил на языке, который (я это позже узнал) называется дари — он на фарси похож, по-нашему персидский или иранский.

Ещё Алексей говорил, что первое время на него приходили смотреть как на диковинку. Он был для афганцев из окружающих сёл чем-то вроде обезьяны. Некоторые удивлялись, почему у него нет шерсти и рогов, ведь русских представляли в пропагандистских рассказах родичами шайтана.

— Такую ерунду говорили местные селяне, что я не знал — смеяться или плакать. Спрашивали, правда ли, что русские едят ногами, а покойников в землю закапывают вниз головой, как морковку, и что в пищу мы употребляем нечистоты. Я им говорил в ответ — не слушайте всякие глупости, в России — в Советском Союзе — живут такие же люди, как и вы. Вас обманывают, чтобы вы стали бояться русских и ненавидеть их. Тогда я уже мог афганцам это объяснять на их языке. Вот так и началась моя первая борьба с моджахедами — идейная. И результаты были. В горах, где мы жили, практически не было нападений на наших ребят. Сначала изредка атаковали посты, потом вовсе перестали. Думаю, потому что я говорил афганцам — видите, шурави на вас не нападают, они пришли не убивать вас, а защищать.

Однажды мне предложили написать своим письмо. Сами предложили — не очень понимаю, зачем, видно, хотели в чём-то убедиться. Я согласился, написал. Попытался там указать, где я нахожусь. Некоторые афганцы немного знали русский язык, поэтому большую часть письма я постарался изложить жаргонными и нецензурными словечками — этому в школе не учат и не знакомый с нашими привычками ничего не поймёт. Не знаю, дошло ли это письмо в часть или нет — главное, что я его написал.

Тем временем Алексей после серьёзных раздумий окончательно решил принять ислам. Для него, как и для других пленных, воспитанных в духе атеизма и с детства слышавших, что никакого Бога нет, есть только поповские выдумки, это было важным шагом, но не вероотступничеством. Просто пришло время, когда он понял, что человека никто не может спасти, кроме Бога.

— Меня никто не заставлял. Просто я понял, что раз я еще не лежу в земле, значит, меня спасла какая-то сила. Я бы принял тогда любую веру, какая оказалась рядом. Я ведь раньше ничего не понимал: был пионером, комсомольцем, собирался вступить в партию. А в плену понял — без Бога жить нельзя. И сейчас я уверен — меня спас Бог, он дал мне силы выжить, не погибнуть и не сойти с ума.

— Теперь я навсегда останусь мусульманином, — говорил нам Алексей. — Это просто вера в Бога, а он един, и это главное. И Коран, и Библия проповедуют добро. Только кто-то живет по христианским законам, а мы — по мусульманским. В разное время держим пост, соблюдаем разные обряды. Идём в одном направлении, только разными путями.

Тем временем, пока Алексей Оленин, получивший теперь мусульманское имя Рахматулло — «Благодарный Аллаху», искал дорогу к Богу, большая политика шла своими путями. Председатель Революционного совета Демократической Республики Афганистан Бабрак Кармаль, встречаясь с корреспондентами ТАСС, заявлял, что правдивое и объективное информационное освещение событий «помогает афганскому народу в борьбе за независимость и территориальную целостность страны, помогает развитию и укреплению традиционной дружбы с народами Советского Союза».