Территория войны. Кругосветный репортаж из горячих точек

— Без золота афганская женщина замуж не пойдёт, — улыбаясь, вспоминал Рахматулло. — Это залог обеспеченности её и детей в случае, если с мужем что-то случится — а в условиях непрекращающейся войны случиться может всё что угодно.

Он купил молодой жене золотое ожерелье, кольца и браслет. Сыграв свадьбу, Алексей переехал в дом к любимой. Молодожёнам выделили комнату в одноэтажном кирпичном доме. В соседней комнатушке ютились родные Наргиз — мать, отец и ещё четверо детей. На оставшиеся после свадьбы деньги 33-летний русский открыл в Пули-Хумри лавку, в которой продавалась разная мелочовка. С утра до вечера он торговал, домой приходил лишь к ночи. Семья Наргиз не могла нарадоваться на нового кормильца. Так из бесправного пленника он превратился в равноправного члена афганской семьи. Но Алексей работал в своей лавке как проклятый не только ради этого: ему нужны были деньги, чтобы вернуться на родину с молодой женой.

И вдруг опять всё изменилось — в Афганистане в очередной раз сменилась власть. На этот раз к власти пришли боевики немногочисленного прежде движения «Талибан», которое за какой-то год при поддержке экстремистски настроенных международных исламских организаций стало грозной силой и подчинило страну себе. Теперь в Афганистан вернулось настоящее Средневековье.

— Талибы все изменили. Они научили людей выращивать мак, — вспоминает Оленин. — Его стали выращивать полевые командиры на полях, которые они купили после войны. Много земли было только у командиров. Новые законы стали проще и страшнее. За воровство отрубали руки. За убийство вешали на главных площадях городов. Женщин, у которых случайно обнажалась рука или нога, били палками. В Пули-Хумри талибов не поддерживали: в этом регионе жили этнические таджики, которые недолюбливали пуштунов. Но воевать с ними не хотели.

О том, чтобы вернуться в Россию, не могло быть и речи — посольства и консульства исчезли, границы закрылись. Рахматулло считает, что если бы кто-то узнал о его намерении выехать на север вместе с женой, их, вероятнее всего, убили бы.

Продолжал торговать в лавке, зарабатывал в месяц порядка трёхсот долларов — на эти деньги жила не только его семья, но и семья его жены из восьми человек. Там такой обычай. В Афганистане жизнь намного дешевле. За газ и свет платить не надо: их там просто нет. Вскоре родилась дочь Жасмин. В Пули-Хумри уже никто не вспоминал, что Рахматуло — русский. Он говорил на дари без акцента и зарабатывал не меньше, чем многие афганцы.

— Но я каждую ночь думал, как вернуться в Россию. В Афганистане всегда будет война, всегда будут убивать за власть. Это такой народ — жизнь там ничего не стоит. Деньги только у тех, у кого власть. Я тогда еще не знал, что и в России в те годы было так же, — говорил нам Оленин.

Он сам не мог сильно обижаться на талибов — те выделили ему, как и другим неимущим, дом для проживания. Но всё опять изменилось, когда талибов прогнали и в Афганистан пришли американцы. Настало, как говорят в этой стране, «смутное время», время фактического безвластия. Дом и землю у него отобрали, мы уже говорили об этом, то ли представители власти, которую теперь возглавлял Хамид Карзай — до 2004 года он был и.о. президента, затем обрёл законный статус, то ли просто вооружённые бандиты. Зато возобновились дипломатические отношения с разными странами мира, включая Россию. А тут появились мы — Рахматулло-Алексей получил возможность снова вернуться в свой родной город Отрадное.

Кстати, такую же возможность получили и его друзья по несчастью — по плену. Одним из них был тот самый Юрий Степанов, с которым они уже однажды возвращались в Россию с долларами Беназир Бхутто, — у него тоже нашлись причины вернуться. Его мусульманское имя Махубулло, но в селении, где он обосновался, большинство жителей зовут его просто «электриком». Он целый год в одиночку копал канал для воды длиной около полутора километров и сам построил на нём крошечную электростанцию, которая теперь подаёт электричество в окрестные дома.

Еще один бывший солдат 40-й армии — уроженец Харькова Насратулло — устроился в полицию, и по афганским меркам неплохо зарабатывал — до шестисот долларов в месяц. Когда-то его звали Николай Выродов. Были сведения, что он после своего пленения ещё восемь лет воевал — теперь уже против своих соотечественников, был у душманов подрывником. Говорили, что за ним числится много всякого, но сам Насратулло об этом никогда не распространялся. У него, так же как и у Махубулло, есть семья и дети в Афганистане.

Когда поисковая группа из Комитета воинов-интернационалистов и наша съемочная группа встретилась с ними, выяснилось, что каждый для себя всё уже решил. Николай Выродов никуда ехать не собирался — говорил, что привык здесь, родные не хотят уезжать в другую страну, и вообще его здесь всё устраивает. Скорее всего, не хотел, чтобы в России всплыли наружу его подвиги в качестве душманского подрывника.

Юрий Степанов тоже колебался — в итоге он всё-таки уедет на родину, но это произойдёт лишь через два года, в 2006-м.