Территория войны

– Что его на политику потянуло? – Я лежал совершенно разморенный, без сил, и с удовольствием слушал эту белиберду.

– Остренького захотелось. Или чтобы в телевизоре помелькать – мне бы тоже это было приятно. Может, он президентом хочет стать! У всех кишка тонка, а он... Мужик!

– Выборы уже скоро.

– Так вроде весной только выбирали кого-то...

– В гордуму теперь выборы.

– Ой, мне эти выборы ваши! Послушаешь каждого... Никому больше не верю. Или ты, может, за него беспокоишься? Не беспокойся, переизберут. С такими-то деньжищами... Таким белым и пушистым подадут, что не откажешься. Деньги, деньги, деньги... Проклятые! А у меня в кошельке ни копейки, представляешь? Миллионерша соломенная...

– Ключ от сейфа нашла?

– Нигде нет. Я вчера не выдержала и позвонила на завод Глотову. Слушайте, говорю, мне жить не на что. Или приезжайте со своим нотариусом, с понятыми, не знаю с кем еще, или я сама слесарей вызову.

– А он что?

– Да, да, говорит, на следующей неделе, обязательно, еще немножко подождите, чтобы собрались все заинтересованные лица, надо все законы соблюсти... Какие еще законы! Этот сейф в моем доме! Ты слышишь, Николай? Я тебя спрашиваю, не спи! Какие еще законы?

– Ты же знаешь, они завещание ищут.

– Какое еще может быть завещание! В моем паспорте это завещание, я законная супруга!

– Где вы расписывались?

– Здесь, в России, в стране нашей, не в Лас-Вегасе!

– Где именно?

– В Питере, за день до отплытия в круиз, во Дворце бракосочетаний! – Она соскользнула с моей груди, перевернулась на спину и в негодовании повернулась ко мне спиной.

– Кроме тебя есть и другие наследники... сын, внучка. Но только Глотова это действительно не касается.

– Вот именно! Заинтересованные лица, видите ли! И что мне делать?

– Подождать пару деньков. Потом режь.

– Режь?

– А ты думала! Автогеном – дым, гарь...

– Гадость какая! Хорошо, я подожду.

– Если в сейфе нет, значит, завещания вообще нет, тогда наследование будет «по закону»: тебе две трети – остальное сыну, внучке.

– А если в сейфе?

– Тогда по воле покойного. Это свято.

– Я знаю, у кого ключ.

– Да ну?

– Знаю. Обними меня. Еще крепче. Да, знаю.

Я обнял ее, и теплая волна начала снова подкатывать к горлу и перехватывать дух...

Минутами в этот раз не обошлось, мы валялись с ней в объятиях друг друга с четверть часа. Первой стала приходить в себя она, приподнялась на локте и снова с любопытством посмотрела на меня.

– Ты такой, оказывается, нежный... Ты меня любишь? – Я кивнул и открыл глаза. В этот момент я действительно любил ее. – А где твоя жена? – Я отрицательно повертел головой. – А девушка у тебя есть? – Я еще раз повертел головой. – Бедный... Тебе плохо одному?

Жестокий и беспокойный мир снова выступил из розового тумана.

– У меня есть к тебе еще один вопрос... Можно спросить?

– Ну, конечно, глупенький, спрашивай что хочешь.

– Это последний вопрос, больше не будет Ты не обидишься?

– Ты меня заинтриговал! Спрашивай, спрашивай быстрее.

– Позавчера к тебе кто-то приходил вечером, в день похорон, очень поздно. Кто это был?

Она вдруг вся напряглась, как струна.

– Никто не приходил. Откуда ты взял? Это ревность у тебя или что? – Голос ее стал резким и высоким. – Тебе об этом наша хулиганка наплела! Что еще она подглядела и подслушала?

– Алла, то, что она услышала, – очень серьезно!

– То-то я думала, куда это внучка с горя по дедушке запропастилась, вторые сутки дома не ночует... Оказывается, сплетни плетет своему освободителю! – Голос теперь был просто мерзким. Она вскочила и, завернувшись в простыню, села на край кровати. – Она случайно на этой кровати не ночует? – Алла сильно хлопнула ладонью по матрацу, отозвавшемуся скрипом пружин. – И что же такое она слышала в тот вечер?

– Не строй из себя дуру! – Я тоже сел. Когда женщину несет, нужно заканчивать это сразу. – Пьяный с поминок к тебе рвался. Было такое? А ты не пускала!

– Ну?

– Вот и ну! И он орал на весь дом, что видел убийцу. – Я протянул руку и положил ей на голое плечо, но она ее брезгливо стряхнула.

– Ты меня приревновал?

– Глупая... Его убить могут. Передай ему. Убьют, живого свидетеля не оставят. И сама никому не рассказывай.

Еще секунда, и вдруг Алла опрокинулась на спину, головой на подушку, ухватила меня за шею и увлекла с собой.

– И ты никому не рассказывай, – жарко и влажно прошептала она мне в ухо. – Зачем ты спрашиваешь женщину, кто был у нее ночью? Как тебе не стыдно! Такой большой вырос, а этого не знаешь... Что хочешь у нее спрашивай, и она тебе скажет, а об этом никогда. – И она так же неожиданно оттолкнула меня, выскользнула из-под меня и спрыгнула с постели. Я протянул к ней руку, но она ловко увернулась и со смехом побежала к двери. Уже из ванной крикнула: – Я уезжаю, вызови мне такси.

– Я тебя провожу.

– У тебя есть машина? Или ты меня верхом на мотоцикле приглашаешь? Где у тебя щетка?

Несмотря на поздний субботний вечер, такси приехало быстро. Алла была еще в ванной, но шум воды стих. Я крикнул ей: «Такси ждет» – и начал одеваться. Затем вынул из ящика под компьютером записанный утром компакт-диск с телефонными разговорами и положил его в карман.