Террор

Находившимся в Госпитальном лагере людям не терпелось двинуться в путь уже через десять минут после возвращения отряда лейтенанта Литтла с известием об открытой воде, но прошел еще день, прежде чем они свернули палатки, и еще два дня, прежде чем лодки наконец соскользнули со льда в черную воду к югу от Кинг-Уильяма.

Сначала им пришлось дождаться возвращения всех остальных охотничьих и разведывательных отрядов, а некоторые из них вернулись за полночь, и измученные мужчины с трудом добрели до своих палаток в тусклых арктических сумерках и попа́дали в свои спальные мешки, даже не узнав доброй новости. Охотники принесли очень мало дичи – хотя видели нескольких тюленей и безуспешно стреляли в них, – однако отряд Томаса убил песца и нескольких белых зайцев, а команда сержанта Тозера добыла пару куропаток.

Утром 5 июля, в среду, лазаретная палатка почти полностью опустела, ибо все, кто мог держаться на ногах, хотели принять участие в подготовке к плаванию.

В последнюю неделю Джон Бридженс исполнял обязанности помощника доктора Гудсира, заменив умершего Генри Ллойда и Томаса Блэнки, и накануне старый вестовой наблюдал за выступлением мятежно настроенной толпы, стоя в дверях лазаретной палатки рядом с врачом. Именно Бридженс описал всю сцену Гарри Пеглару, который почувствовал себя еще хуже против прежнего, когда узнал, что его коллега с «Эребуса», фор-марсовый старшина Роберт Синклер, присоединился к бунтовщикам. Рубен Мейл, он знал, всегда был человеком волевым. Очень волевым.

Пеглар не испытывал ничего, кроме презрения к Эйлмору, Хикки и их приспешникам. По мнению Гарри Пеглара, все они были людьми суетными, ограниченными и – за исключением Мэнсона – невоздержными на язык.

В четверг шестого июля они впервые за два с лишним месяца вышли на паковый лед. Многие уже забыли, как мучительно тяжело тащить сани по открытому замерзшему морю – даже здесь, под прикрытием Кинг-Уильяма и широкого округлого мыса, который они только что обогнули. На пути по-прежнему встречались многочисленные торосные гряды, через которые приходилось перетаскивать десять лодок. Санные полозья скользили по морскому льду гораздо хуже, чем по снегу и льду на берегу. Здесь не было ни низин, чтобы укрыться, ни невысоких холмов, ни даже достаточно крупных валунов, чтобы спрятаться от ветра. Снежная буря продолжалась, и противный юго-восточный ветер крепчал все время, пока они волокли лодки к открытой воде, обнаруженной отрядом лейтенанта Литтла в двух милях от берега.

К концу первого дня они настолько выбились из сил, что даже не стали устанавливать палатки на ночь, а просто натянули брезентовые полотнища с подветренной стороны лодок и теснились под ними в своих трехместных спальных мешках на протяжении нескольких часов летних арктических сумерек.

Даже несмотря на снежную бурю и многочисленные препятствия на паковом льду, они, движимые надеждой и радостным возбуждением, преодолели две мили к середине утра пятницы 7 июля.

Канал исчез. Закрылся. Литтл указал на тонкий лед – толщиной от трех до восьми дюймов, не более, – в месте, где он находился несколько дней назад.

Ведомые ледовым лоцманом Рейдом, бо́льшую часть дня они двигались зигзагообразным курсом по недавно замерзшему каналу во льдах сначала на юго-восток, потом прямо на восток.

Теперь, вдобавок к разочарованию и постоянным физическим и моральным страданиям, усугублявшимся пургой и насквозь промокшими одеждами, они испытывали нервное напряжение, в первый раз за долгие годы ступая по тонкому льду.

Вскоре после полудня рядовой морской пехоты Джеймс Дейли – один из шести человек, посланных вперед проверять прочность льда, тыча в него длинными баграми, – провалился под лед. Товарищи вытащили его, но к тому времени он уже посинел в буквальном смысле слова. Доктор Гудсир раздел Дейли догола прямо на льду, завернул в плотные шерстяные одеяла и уложил под парусиновый чехол в один из тендеров, накрыв сверху еще несколькими одеялами. Двум другим мужчинам пришлось остаться с товарищем и лежать по обе стороны от него в желтоватом полумраке под лодочным чехлом, чтобы согревать теплом своих тел. Несмотря на все принятые меры, рядовой Дейли безостановочно дрожал всем телом, стучал зубами и почти до самого вечера находился в бредовом состоянии.

Лед, на протяжении двух лет остававшийся недвижным и незыблемым, как континентальная суша, теперь колебался под ногами, совершая медленное волнообразное движение, вызывавшее у всех головокружение, а у иных и рвоту. Под чудовищным давлением даже толстый лед временами оглушительно трещал далеко впереди, близко, по сторонам, позади или прямо под ногами. Много месяцев назад доктор Гудсир объяснил людям, что одним из симптомов развивающейся цинги является повышенная чувствительность к звукам – звук ружейного выстрела может убить человека, сказал он, – и теперь большинство из восьмидесяти девяти мужчин, тащивших сани по льду, обнаружили у себя данный симптом.