Террор

– Гудсер! — крикнул Крозье, пользуясь всеобщим замешательством. Капитан резко повернулся кругом, ударил Томпсона в пах коленом и вырвался. — Бежим!

Врач попытался. Он дергался, отбивался и уже почти высвободился из хватки Голдинга, когда более молодой и сильный парень подсечкой повалил противника ничком и крепко уперся в спину Гудсера коленом, равно крепко прижав к его затылку стволы дробовика.

Крозье прыжками несся к серакам.

Хикки спокойно взял у Ричарда Эйлмора дробовик, прицелился и выстрелил из обоих стволов.

Верхушка серака раскололась и осыпалась ровно в тот момент, когда Крозье упал на живот, проскользив по льду и собственной крови.

Хикки отдал дробовик обратно Эйлмору и торопливо расстегнул куртки и жилет Магнуса, разорвав рубахи и грязную нательную фуфайку.

— Мне не очень больно, — пророкотал Магнус Мэнсон. — Скорее щекотно.

Голдинг подтащил к нему Гудсера, подгоняя пинками и толчками. Врач надел очки и обследовал два пулевых отверстия.

— Я не уверен, но мне кажется, две мелкокалиберные пули не пробили слой подкожного жира мистера Магнуса, не говоря уже о слое мышечной ткани. Боюсь, здесь всего лишь две незначительных поверхностных раны. Теперь я могу осмотреть капитана Крозье, мистер Хикки?

Хикки рассмеялся.

— Корнелиус! — крикнул Эйлмор.

Крозье, оставляя за собой кровавый след, поднялся на четвереньки и пополз к серакам и густой тени от сераков. Потом он с трудом встал на ноги и, шатаясь как пьяный, пошел к ледяным башням.

Голдинг хихикнул и вскинул дробовик.

— Нет! — крикнул Хикки.

Он вытащил из кармана бушлата большой пистолет Крозье и тщательно прицелился.

В двадцати футах от сераков Крозье посмотрел назад через плечо.

Хикки выстрелил.

От удара пули Крозье крутанулся на месте и упал на колени. Тело его обмякло, но он напряг силы и уперся рукой в лед, пытаясь встать.

Хикки сделал пять шагов вперед и снова выстрелил.

Крозье повалился навзничь и распластался на спине, с поднятыми коленями.

Хикки сделал еще два шага и снова выстрелил. Одна нога Крозье дернулась в сторону и вытянулась на льду, когда пуля пробила коленную чашечку или мышцы под ней. Капитан не издал ни звука.

— Корнелиус, милый… — Магнус Мэнсон говорил хнычущим тоном ребенка, набившего себе шишку. — У меня живот начинает болеть.

Хикки повернулся кругом.

— Гудсер, дай ему что-нибудь от боли.

Врач кивнул. Когда он заговорил, его голос звучал очень тихо, очень напряженно и совершенно бесстрастно.

— У меня с собой целая бутылка доверова порошка, порой называемого кокаином. Я дам его Мэнсону. Весь, коли вам угодно. Вместе с настоем мандрагорового корня, опием и морфином. Это снимет любую боль. — Он полез в свою медицинскую сумку.

Хикки поднял пистолет и наставил врачу в левый глаз.

— Если от твоих лекарств Магнуса хотя бы стошнит и уж тем более, если сейчас ты вытащишь из своей поганой сумки скальпель или любой другой режущий инструмент, клянусь Богом, я отстрелю тебе яйца и не дам тебе умереть, покуда ты не сожрешь их. Ты понял, доктор?

– Я понял, — сказал Гудсер. — Но все мои последующие действия обусловлены клятвой Гиппократа. — Он извлек из сумки пузырек с мерной ложкой и налил в нее немного жидкого морфина. — Выпейте это, — обратился он к верзиле.

– Спасибо, доктор, — прогудел Магнус Мэнсон. Он заглотил лекарство.

— Корнелиус! — крикнул Томпсон, указывая рукой. Крозье исчез. Кровавая полоса тянулась к серакам.

– Ох, черт, — с вздохом сказал помощник конопатчика. — Этот козел доставляет больше хлопот, чем заслуживает. Дики, ты перезарядил ружье?

– Так точно, — откликнулся Эйлмор, поднимая дробовик.

– Томпсон, возьми запасной дробовик, что я принес, и оставайся здесь с Магнусом и врачом. Если добрый доктор сделает что-нибудь, что тебе не понравится — хотя бы пернет без спроса, — отстрели ему яйца.

Томпсон кивнул. Голдинг хихикнул. Хикки со своим пистолетом и вооруженные дробовиками Голдинг с Эйлмором медленно пересекли залитое лунным светом открытое пространство, а потом, двигаясь гуськом, осторожно вступили в лес сераков, отбрасывающих густые тени.

– Может статься, здесь его будет трудно найти, — прошептал Эйлмор, когда они вступили в искрещенный черными тенями и полосами лунного света ледяной лес.

– Я так не думаю, — сказал Хикки, указывая на широкий кровавый след, который тянулся прямо вперед между ледяными башнями подобием азбуки Морзе.

– У него остался маленький пистолет, — прошептал Эйлмор, крадучись переходя от серака к сераку.

– Насрать на него и насрать на его пистолетик, — сказал Хикки, широко шагая прямо вперед, немного поскальзываясь на льду и крови.

Голдинг громко фыркнул.

— Насрать на него и насрать на его пистолетик, — нараспев повторил он и снова захихикал.

Кровавый след обрывался сорока футами дальше, у края черной полыньи. Хикки бросился вперед и уставился вниз, где горизонтальные красные полосы превращались в вертикальные, тянущиеся вниз по отвесной восьмифутовой стенке ледяной плиты.