Террорист

– Гхм-кхм! – Это я послал Гене предупреждающий сигнал: одумайся, еще не поздно.

– Угадал, – похвалил Гена. – У вас есть уникальная возможность: из неорганизованной банды бомбистов превратиться в полноценный боевой отряд, возглавляемый лучшими идейными бойцами за свободу Родины…

Эка ты, братец, залупил! Простите, ради бога, другого слова просто подобрать не смог – у меня аж уши в трубочку свернулись. Ну, Гена…

– Ыкхх… – Скворец задушенно всхлипнул – почти так же, как в тот момент, когда встречал нас. – И вдруг, рухнув на пол, обхватил Федины колени и рвущимся голосом прохрипел: – Да! Клянусь!!! Мы… Эпхх… Да!!! Мы – все!!!

Господи…

Этого мальчишку нужно срочно свести к психиатру. Я знаю, у нас запрещено насильственное лечение, но…

И всех этих малолетних бомбистов надо к психиатру, они больны по определению. И Гену заодно с ними за то, что выдал такую восхитительную идею. И нас за то, что пошли с Геной, не спросив, куда и зачем. Ну и заодно, наверное, весь наш народ за то, что родил, воспитал и вырастил таких славных отпрысков.

Мы все больны. Болезнь характеризуется тупой рабской покорностью и долготерпением, усугубляется такими факторами, как толерастия и псевдоцивилизованность, а страшна она тем, что на пике кризиса может вылиться в эпидемию массового бомбизма или чего-то еще хуже…

Федя не без труда оторвал от себя нового адепта, усадил его на лавку, сбрызнул водой из бачка и похлопал по щекам.

Кроме шуток: с нашим бывшим юнгой случился натуральный экстатический припадок. Он подвывал от переполнявших его чувств, восторженно хрипел и торжественно твердил:

– Да! Да!! Мы – все… Готовы… Да!!!

Дождавшись, когда Скворец пришел в себя, Гена быстро озадачил его на предмет дальнейшего взаимодействия, оставил свои координаты, и мы покинули несчастного, не желая мешать ему наслаждаться новыми ощущениями.

Ну вот, поздравьте нас. Теперь, помимо всего прочего, мы будем на досуге развлекаться с малолетними неуравновешенными террористами.

– Гена, мы ждем объяснений, – вполне трезво потребовал я, как только мы сели в машину. – Ты, конечно, мастер оперативных комбинаций, но…

– Каких, на хрен, комбинаций! – Федя выразился более конкретно. – Если все именно так, как ты сказал в бане, я оторву башку тебе, потом Скворцу, потом всем, кому он успел позвонить за эти две минуты – да, я сначала буду его пытать, чтоб выяснить, ушла эта инфо или нет! Э, погоди, ты не заводи пока, ты сначала скажи – вот это и есть твой план?

– Спокойно, ребята. – Гена невозмутимо завел двигатель. – Все отнюдь не так плохо, как вам кажется. А насчет плана: разумеется, там все совсем по-другому. Поехали, по дороге объясню…

Глава 3

Утро, шестое января.

Нет, я не любитель составления хронологических таблиц. Я просто пытаюсь понять, какой сегодня день и час.

Утро? Да, похоже что так.

Ну, тогда: здравствуй, новый день?

Или, может быть, пошел ты в ж…, такой новый день?

О, господи…

Вчера, после Кузякино, вернулись на Вторую Московскую.

Вот это было ошибкой. Возникла же зрелая мысль:

– Ну что, такси – да домой?

– Да куда вы, время-то еще детское! – сказал коварный змей-наливатель. – Поехали, посидим еще немного, потом я вас сам отвезу.

Поехали.

Насчет обещанного «потом» – не знаю, это был полноценный провал. Помню только уже привычные «бульки» – по-мастерски, естественно, однако уже в отсутствие визуального контакта со стаканом: я ощущал его в ладони, но увы, не видел. Затем ритуальное «ну, за…», а собственно, за что – уже не помню. Провал.

Очнулся (именно очнулся) я уже дома. Уже утром. Сейчас то есть.

В барабане револьвера не было патронов, ствол кисло вонял порохом.

Стреляли? Замечательно. Ничего не помню…

Федя подтвердил: да, стреляли, но не по делу, а так – баловались. Вообще, мы такими вещами не балуемся, но… А куда и по чему стреляли? Нет, куда и по чему, а тем более с какими последствиями – вот это он уже не помнит.

Деградация.

Мы же ведь все из себя такие спортсмены-пуритане, тренируемся до седьмого пота, без устали совершенствуем навыки, блюдем все подряд – типа, ни капли в рот, а тут – нате вам!

Юнги смотрели на нас неодобрительно: мы пали в их глазах, по крайней мере на сегодня.

После изнурительных водных процедур пили чай. Обильно, с лимоном и мятой. Я по ходу чаепития вяло чистил револьвер. Это мой револьвер, мне и чистить.

Федя еще более вяло подводил итоги:

– Все. С Геной больше не садимся.

– Угу…

Зато Ленка нас пощадила. Спасибо мигрени, каковая в последнее время все чаще случается у нашей дамы после акции и длится от полутора до двух суток. Ленка спасается мощными «транками» и уже привыкла к ним. Этак она у нас скоро без колес и жить не сможет…

– Ну его в задницу, этого Гену.

– Угу…

– Не, я в смысле – насчет застолья. А не в том плане, чтобы совсем – ну его.

– Угу…

– Бухать тоже завязываем. После акции – по двести грамм, не больше.

– Угу…

– Палить без дела тоже завязываем. Это уж совсем ни в какие ворота.

– Угу…

– Так… По расходу боеприпасов: рапорт. И акт надо составить.

– Угу…

– Так…

– Погоди… Какой рапорт, дорогой мой сэр? Какой, попендер вам надвое, акт?!

– Эмм…