Террористка

Разговор походил на допрос. Об этом своем наблюдении Оля сообщила Дубцову. Тот поднялся из-за стола во весь свой огромный рост и подошел вплотную к Оле. Ей пришлось задрать голову, чтобы видеть его глаза. Он выглядел плохо, глаза же блестели, как у больного с высокой температурой.

И начался очень странный разговор. Дубцова заинтересовало: а не хотела бы Оля выйти за него замуж на полном серьезе, без всякой фиктивности. Она ответила, что такая мысль ей не приходила в голову.

— Разве я немного не красив? — почти кокетливо сказал Дубцов.

Оля стала рассуждать, что в каждом мужчине при желании можно найти привлекательные стороны… Но Дубцов добивался прямого ответа на свой вопрос.

«Господи, — подумала Оля, — зачем ему подобный разговор сейчас?»

— Может быть, я такой жестокий и вероломный, — сказал Дубцов, — потому что никогда в жизни меня не любила по-настоящему ни одна женщина. Одни влюблялись в мою фактуру, — Дубцов согнул руку и напряг мощный бицепс. — Другие — в мое лицо, и ни одну не интересовала моя душа.

— Так не бывает, — не согласилась Оля, — если женщина любит, ничто ее так не интересует, как душа мужчины. Ведь она желает владеть мужчиной целиком и понимает, что самое сложное — поставить под контроль его душу.

Оля вспомнила Станислава Юрьевича и подумала, что его душа для нее потемки. Ей стало грустно.

В это время раздался телефонный звонок. Дубцов взял трубку, прижал ее к уху, что-то буркнул в ответ и бросил трубку на рычажок. Лицо его побагровело, захлестнувшая его ярость была так велика, что он почти забыл об Оле. Она напомнила о себе сама.

— Я есть хочу, — сказала она, ожидая, что Дубцов отпустит ее.

Но он, молча указав на свой стол, вышел из комнаты и сам принес поднос с бутербродами и кофе.

Валериан Сергеевич был сильным человеком. И багровая отечность сошла с его лица.

Оля понимала, откуда нервность Дубцова, и радовалась: ее друзья действовали эффективно. Валериана Сергеевича верной рукой гнали в мышеловку. Оля вполне комфортно чувствовала себя в роли охотника. Она ведь тоже внесла в это дело кое-какой вклад.

— И все-таки вы не хотите стать моей женой? — опять спросил Дубцов.

— Нет.

— Почему?

— Вы холодный человек.

— Как льдина?

— Скорее, как космос. Ведь каждый человек вселенная? Но вселенная звучит тепло, а космос холодно. Потому вы космос.

— Спасибо и на этом.

* * *

Вечером Дубцову позвонил Старков. Он сообщил, что Валериану Сергеевичу ни на ком жениться не надо. И в правление компанией тоже вводить никого не надо.

— А что надо, — устало спросил Дубцов.

— Ничего. Живите спокойно.

— Жаль, а то Оля Снегирева отказалась, и я выбрал другую знойную женщину.

— До свидания, — вежливо сказал Старков.

«Что-то у них сорвалось», — подумал Валериан Сергеевич. Но это уже не имело никакого значения.

В одиннадцать часов вечера Дубцов подкатил к весьма паршивому кабаку. В подвальном помещении дым стоял коромыслом. Публика была разношерстной. На столах водка и бутерброды. Лица серы и унылы.

Дубцов нашел взглядом Леню. Тот сидел за столиком вдвоем с невысоким лысым мужчиной. Тот без улыбки ответил на пожатие Дубцова. Обычный серый мужичок. Неужели он берется за выполнение заказа?

— Нет, — ответил мужичок на невысказанный вопрос, — я звено в довольно длинной цепи. Если мальчиков, которые займутся вашими друзьями, возьмут, то до нас с вами милиции не добраться.

— Вы знаете, в чем суть диалектики, — сказал Дубцов, — суть ее в следующем. Всякое явление находится в постоянном развитии и во взаимосвязи с другими явлениями.

— Все понял, — ласково сказал посредник, — вы хотите действовать в динамике? Вам нужна не одна группа, а две или три?

Дубцов ляпнул о диалектике просто так, походя, но мужичок, как это ни странно, угадал, что именно нужно было Дубцову.

— Пойду куплю винца, — поднялся Леня.

— Нет, сегодня вы мой гость, — посадил его тяжелой рукой Дубцов.

Он взял пару бутылок шампанского и коньяк.

— Восемьдесят девять тысяч триста рублей, — назвал цену бармен.

— Вот это да! — крякнул в восхищении Дубцов.

— Рынок, господа, — сказал бармен, — если не хотите, не берите.

— Ну, раз вы такие крутые, — усмехнулся Дубцов, — дай еще бутылку коньяку. Но если он плохой…

* * *

Начальник Тимофеева Сергей Анатольевич предупредил его через секретаря, чтобы тот зашел к нему сразу после обеда.

Обращение через секретаря означало нечто необычное. Гавриил Федорович помнил Сережу двадцатипятилетним парнем, попавшим в его опытные руки, и тот никогда не опускался до официальных отношений с бывшим наставником. Чаще всего он сам заходил к Тимофееву. И Тимофеев, когда было что-то нужно от Сергея, запросто заглядывал в его кабинет.

Может, таким обращением Сергей давал понять, что недоволен работой Тимофеева? И что между ними теперь будут только официальные отношения? Но тогда почему позвонила секретарь — работник технический, а не помощник Сергея, как это было принято?

Скорее всего Сергей давал понять: Тимофеева ожидают неприятности. Или беседа состоится не с глазу на глаз, а в присутствии третьего человека.