Террористка

То, что Оля оказалась среди его врагов, было и плохо и хорошо. Дубцову была симпатична решительная и своеобразная женщина. Ее гордая красивая голова и упругая походка, ее независимость нравились ему. Было до тоски неприятно, что такая женщина оказалась в стане неприятеля. Но был и плюс. Через Олю в любой момент можно было выйти на этих людей.

Он вызвал ее к себе и ждал с нетерпением. Она появилась — красивая, пахнущая духами, со свежим лицом и чистыми глазами.

— Вы коварный человек, Оля, — сказал Дубцов, — можно сказать, вы вонзили нож в мою спину. И Трубецкой вам доверился, а вы к нему на квартиру привезли двух головорезов. Некрасиво, Оля.

Оля сориентировалась мгновенно. Она все поняла и была готова к схватке.

— Разве, поступая к вам на работу, я давала клятву верности?

— Вы хотите сказать, что и в прямом смысле можете вонзить нож в спину?

Оля ответила утвердительно. Она видела, что Дубцов спокоен и его вроде бы забавляет данная ситуация. Он желает поиграть, пококетничать или что-то узнать от нее?

— Да вы проходите, садитесь, — сказал Дубцов, — и не волнуйтесь. Вы для меня человек неопасный.

И дальше Дубцов долго и нудно рассуждал, что могло заставить такую женщину, как Оля, связаться с вымогателями. Он высказывал такие предположения: желание заработать, склонность к риску и любовь. Обычно женщину и заставляет идти на подобные поступки первое или последнее. Но Оля смела. Ей, может быть, просто нравится атмосфера борьбы.

— Вы умный человек, Дубцов, — сказала Оля.

— Ага, значит я прав!

— В чем-то да.

— Ну ладно, все это мелочи. Наши с вами маленькие тайны. Мне же от вас нужно следующее — я прошу передать вашим друзьям, что согласен идти на мировую. Рекункову пусть они не верят. Я просто проверял его, дурака. Трубецкой бежал в неизвестном направлении. Но я бежать не хочу и согласен сотрудничать с ними. Прошу об одном — пусть больше не хитрят. Их хитрости и мне и им могут стоить дорого. У меня одно условие — я не хочу терять ни рубля, ни доллара из того капитала, что у меня был. И хочу распоряжаться этим капиталом сам.

Оля еще тяжело переживала неудачу с Трубецким, но запомнила все, что сказал ей Дубцов. В голову ей тут же пришло, что раз так все сложилось, то они могут увидеться со Славой, но одновременно она интуитивно, по-женски чувствовала, что Дубцов играет, гримасничает. Он никогда не казался искренним человеком, но сейчас у него даже изменилась тональность голоса.

— Вы уверены, что у вас хорошие друзья? — неожиданно спросил он.

— Да, я их люблю, — искренне сказала Оля.

* * *

Тимофеев появлялся всегда неожиданно, хотя Оля знала, что он ждет ее возле дома. Во время сегодняшней встречи Оле показалось, что Гавриил Федорович выглядит гораздо лучше, чем в последнюю их встречу. Его глаза стали моложе, и взгляд лучистее. От него хорошо пахло одеколоном.

Оля коротко пересказала ему разговор с Дубцовым. Но он стал выспрашивать подробности беседы с Трубецким, затем снова перешел к Дубцову.

— Вы знаете, в чем сложность? — спросил он тихо. — Главная проблема для меня в том, что Дубцов по складу характера — гуманитарий. С виду гуманитарии могут быть спокойными и рассудительными, как Дубцов, но их поступки очень трудно просчитать заранее.

В ответ на это Оля заявила, что не верит ни одному слову Дубцова.

Гавриил Федорович заинтересовался. Откуда такое недоверие? И Оля, немного смутившись, сказала, что чувствует неискренность Дубцова.

Тот не удивился и заметил, что интуиция у женщин более развита, чем у мужчин.

— Мы можем, наконец, встретиться со Славой?

— Станислав уехал… в командировку.

Оля постаралась, чтобы лицо ее осталось спокойным.

Тимофеев внимательно взглянул на нее и, чуть улыбнувшись, распрощался.

Когда Оля зашла в квартиру, то неприятно удивилась тому, что отец с Клавой сидели за столом голова к голове. И он, и она с неудовольствием посмотрели на Олю.

— Оленька, ты хочешь есть? — с фальшивой радостью поднялась ей навстречу Клава.

Отец ушел в свою комнату.

Оля неспешно ела макароны с острой приправой и думала. Можно было все оставить как есть, но это будет несправедливо.

— Ты знаешь, — сказала она спокойно, почти равнодушно, — я слышала ваш разговор с Вадиком, когда он тебя провожал. Ей-Богу, случайно получилось. Но я не жалею. Теперь я знаю — ты лгунья. Ты можешь в любой момент переселиться к парню, но чего-то ждешь и врешь ему и мне, и… отцу. По вашим лицам я поняла, вы опять нашли общий язык?

Клава слушала и казалась смущенной, но самую малость. Она слишком хорошо знала Олю, чтобы не понимать, чем закончится разговор.

— Как ты думаешь, — кусая губы, зло спросила она, — от твоей принципиальности будет кому-то польза? Мне? Твоему отцу? Вадику? Тебе?

— Я уже давно непринципиальный человек, — отхлебывая горячего чаю, сказала Оля, — но я боюсь лгущих людей.

— Врешь, ты никого и ничего не боишься. Какая тебе разница, сплю я с твоим отцом или нет? Если ему хорошо со мной, причем тут ты?