Терроризм и террористы. Справочник

В соответствии с доктриной маоизма террористы рассматривали город как наиболее уязвимое звено капитализма, где партизанская война не только возможна, но и необходима: «Процесс развития в крупных промышленных городах капиталистических стран подходит к такому рубежу, когда городская партизанская война становится прогрессивной формой борьбы». В городе наиболее заметны противоречия, город наиболее удобен с точки зрения проведения атак, безопасности террористов: «Крупный город является скоплением целей, которые надо поражать. Здесь перед нами огромный фронт, причем противник никогда не знает, в какой именно точке его ждет удар» (Малер). На сущность РАФ среди террористов имелось две точки зрения. Майнхоф рассматривала организацию в качестве боевого авангарда пролетариата, провозглашала развязывание «пролетарской» революции (средство — городская герилья). Малер деятельность РАФ считал частью революционного движения третьего мира. Используя опыт террористической борьбы в Латинской Америке, были объявлены цели — разрушение правящей системы. «Нет смысла кого-либо ждать. Несколько дюжин борцов, которые действительно; начнут действовать, а не вести бесконечные дискуссии, могут коренным образом изменить обстановку, могут вызвать лавину… развеять миф о ее (буржуазной системы. — К. Ж.) могуществе»; заставить парламентский режим выявить свою фашистскую сущность, заставить «свиней» трансформировать политическую ситуацию в военную и пробудить народ к борьбе: «Атаки небольших вооруженных групп должны заставить аппарат обратиться к сверхжестоким мерам и таким образом обнажить свой фашистский оскал».

Майнхоф 4.6.1970 публикует в «Шпигеле» манифест: «Своими действиями мы доказали, что вооруженные выступления безусловно возможны и что мы победим… Разумеется, при этом необходимо стрелять…» Террористы стремились полностью изменить систему; соответствующими действиями доказать, что они выступают принципиально не только против всех институтов и органов классового врага, против государственных инстанций и полицейской службы, против центров руководства концернами, но и против всех официальных представителей этих учреждений и организаций, против высших чиновников, судей, директоров и др. Война должна быть перенесена в кварталы господ. Отсутствие каких-либо революционных тенденций в «пролетарских массах» породило тезис РАФ о «коррумпированности» рабочего класса. Поэтому террористы отказались от попыток немедленно революционизировать пролетариат: «Мы считали, что народ неспособен сам подняться на революцию, и поэтому мы не могли себя с ним идентифицировать. Мы приняли решение найти себе другую точку опоры… <…>… партизанская борьба — школа политической практики революционных кадров». В ходе непосредственной партизанской деятельности только и создаются политические условия для совершения революции: «революционная ситуация… создается делами, вооруженными акциями» (февр. 1970). Предполагалось создать условия формирования из РАФ организованной Красной Армии, создать инфраструктуру, включающую убежища, мастерские, систему информации и т. д. Как только по всей стране были бы созданы вооруженные группы, способные вести бой, наступил бы второй этап — городская герилья, народное восстание. «Силы РАФ еще невелики, но их достаточно, чтобы успешно решить задачи первого этапа. Поддержка, которую они встречают — большая, чем ожидалось. Таким образом, концепция реалистична. Второй этап — этап настойчивых атак против аппарата угнетения — будет развиваться из первого, задача его — путем соответствующих действий продемонстрировать, что можно организовать вооруженные группы, способные выстоять против государственного аппарата. Это наиболее тяжелая фаза. Городские партизаны должны в переносном смысле научиться заново ходить. Они должны быть проворнее, чем сыскной аппарат врага, обладающий значительными людскими и техническими средствами. Те, кто вступает на путь борьбы, видят в ней не средство быстрого захвата власти. В отличие от восстания, народная борьба рассчитана на длительную перспективу, возможно, десятилетия» (Малер). Для Баадера терроризм оставался прежде всего средством насилия, актом попрания норм общества: «Преступление есть не что иное, как момент революционной вспышки… Разве преступление не есть одна из форм истинно революционного разрыва с обществом?». Отказ Баадера от попыток теоретически оправдать терроризм, по существу, стал формой теории террористической борьбы: «Революцию не планируют. Ее делают. Если соглашаться, что мы дети своих отцов, то мы способны вершить насилие в той же степени, что и они. <…> В борьбе против системы возможно все, даже предательство своих. Нам не нужны ваши взгляды. Главное — факты, безоговорочная готовность к практическому нарушению всех и всяческих законов. Всякий буржуа — враг». Баадер руководил РАФ и из тюрьмы, осуществляя связь через адвокатов.