Терроризм. Правда и вымысел

Расизм во внутренней политике неизменно сопровождался расизмом во внешней политике. Но в отличие от идеологов нацистского рейха, открыто проповедовавших идею о том, что немецкая «раса господ» призвана властвовать над Европой, идеологи американского расизма неизменно выступают под лицемерной маской «покровителей» и «благотворителей» других народов. И если нацистские спецслужбы вербовали свою агентуру среди зарубежных немцев, внушая им, что «кровь сильнее паспорта», то спецслужбы США вербуют свою агентуру, выступая в роли «защитников» прав человека и свободы личности, свободы торговли и передвижения. Под прикрытием свободы информации спецслужбы США организуют злобные клеветнические кампании против неугодных им режимов. Бесконтрольная торговля оружием используется для вооружения террористов, получающих от спецслужб задания уничтожить «нежелательных» иностранцев, причём даже из числа пользующихся дипломатическим иммунитетом. Так называемая «свобода передвижения» служит для укрытия террористов от справедливого возмездия. Под предлогом того, что США являются страной иммигрантов, в ней находят приют и укрываются от наказания разоблачённые шпионы. США добиваются освобождения арестованных и привлечённых к уголовной ответственности лиц и признания за ними «права» на выезд из страны, против которой была направлена их подрывная деятельность, поднимая против этой страны крикливую кампанию по обвинению её в «нарушении» прав человека.

Лицемерная практика прикрывать самые реакционные противоправные действия ссылками на «право и демократию» – характерная особенность американской дипломатии. Эта особенность находила и находит своё выражение, в частности, в так называемых внешнеполитических «доктринах» США.

Каждое государство имеет свои исторические традиции. В числе «исторических традиций» США следует отметить формулирование основных направлений внешней политики в «доктринах», развиваемых в «директивных» выступлениях президентов и руководителей ведомства иностранных дел. При помощи таких «доктрин» США и определяют свою внешнюю политику, обосновывают свои притязания, камуфлируют агрессивные акции и колониальные захваты.

Первой в истории США «доктриной» подобного рода была «доктрина Монро», провозглашённая в послании американского президента Дж. Монро конгрессу 2 декабря 1823 г.

«Американские континенты в результате свободного и независимого положения, которое они у себя установили и поддерживают отныне, не должны считаться объектами дальнейшей колонизации какими-либо европейскими государствами»,

– заявил американский президент, выступая отнюдь не против колониализма вообще, но лишь против экспансии европейских государств на Американском континенте. Взамен этого Монро обещал европейским великим державам:

«Мы не вмешивались и не будем вмешиваться в жизнь существующих колоний и владений какой-либо европейской державы»[79].

В период провозглашения «доктрины Монро» США должны были считаться с могуществом прежде всего Великобритании и собственной слабостью, с недосягаемостью для них колоний и иных территориальных приобретений на других континентах. Кроме того, они учитывали благоприятно сложившиеся для них условия экспансии на Американском континенте, отдалённом от европейских государств, из которых, например, Франция и Испания настолько ослабли, что с трудом справлялись со своими владениями в Новом Свете. Соединённые Штаты до конца прошлого века были преимущественно заняты созданием колониальной империи на Американском континенте и требовали от европейских держав одного – невмешательства в дела Америки и признания за США монопольного права на овладение ею. Вынужденные в то время в силу не зависевших от них обстоятельств воздерживаться от притязаний на территориальные приобретения в Европе, Азии и Африке, Соединённые Штаты рассматривали «доктрину Монро» как средство легализации их вмешательства во внутренние дела остальных стран Американского континента, т. е. раздела сфер влияния, или так называемых «сфер интересов». И действительно, вскоре после провозглашения «доктрины Монро» в 1823 году государственный секретарь США Джон Квинси Адамс заявил представителю США в Мадриде, что географическое положение Кубы и Пуэрто-Рико

«делает эти острова естественно зависимыми от североамериканского континента, а один из них – Куба, почти видимая с наших берегов, является предметом капитальной важности для коммерческих и политических интересов нашего союза»[80].