Терроризм в российском освободительном движении: идеология, этика, психология (вторая половина XIX — начало XX в.)

Резонанс, произведенный покушениями Карповича и Лаговского, заставил заколебаться даже «экономистов», оценивших происшедшее, как «исторический поворот». Так была озаглавлена передовица «Листка "Рабочего дела", написанная одним из лидеров «экономистов» Б.Н.Кричевским. Он писал, что «исторический момент выдвинул также перед партией совершенно новый вопрос. Выстрелы Карповича и Лаговского и то горячее сочувствие, которое они встретили в рядах молодежи и всех революционных элементов, ясно показывают, что белый террор царского правительства снова, с неотвратимой силой природы, создают почву для красного террора революционеров. Наши партийные организации не могут и не должны игнорировать этого факта, обходить его молчанием. Они должны сообща решить, какое положение им всем занять по отношению к террору»[636].

Некоторые эмигрантские социал-демократические группы высказались, в более или менее решительной форме, за использование террористических методов. Наиболее откровенно это было сделано в программной брошюре группы «Свобода» «Возрождение революционизма в России», принадлежавшей перу ее лидера Е.О.Зеленского (Л.Надеждина). В своей брошюре Зеленский рекомендовал своеобразный синтез народовольческих методов с социал-демократическими теориями и организационными принципами. Он призывал использовать «эксцитативный террор» для активизации рабочего движения. «Террор не может не усилить движения, — писал Зеленский, — уже потому, что он — застрельщик политической борьбы, яркий симптом начала конца. Он является затем, чтобы бросить искру в уже собранный и сложенный горючий материал»[637].

Довольно сочувственно к терроризму, как будет показано ниже, отнеслась и еще одна социал-демократическая группа — «Борьба».

Первые покушения, сначала относительно спонтанные, как выстрелы Карповича и Лаговского, а затем систематический «центральный» террор, возобновленный Боевой организацией ПСР, вызвали мощную антитеррористическую кампанию на страницах «Искры» и «Зари». Кампания обусловливалась как принципиальными, теоретическими соображениями — марксисты полагали, что терроризм сбивает рабочее движение с правильного пути, тем более, что история уже доказала пагубность методов «Народной воли» для самих революционеров, так и чисто конъюнктурными. Рост популярности эсеров после первых же удачных покушений застал социал-демократов в известной мере врасплох. Об этом свидетельствует непоследовательность поведения «искровцев» после покушения Балмашева, которым заявила о своем существовании БО. Поначалу они пытались доказать, что Балмашев вовсе не эсер, а просто студент, причем в прошлом член киевской социал-демократической организации. При этом напоминалось, что террор в современных условиях лишь мешает массовому движению.

Начало антитеррористической кампании на страницах «Искры» положила статья В.И.Засулич «По поводу современных событий», опубликованная в апреле 1901 года. Засулич писала, что в «публике» слышатся теперь надежды, предсказания и пожелания, чтобы возобновился снова «террор», которым закончилось революционное движение 70-х годов. «Это говорит, по-видимому, — констатировала она, — о самом широком возбуждении, и тем не менее укрепление таких надежд имело бы... противоположную тенденцию: суживать, а не расширять поле битвы»[638].

В своем неприятии терроризма Засулич исходила из того, что волнующее впечатление, которое производят террористические акты, отвлекает внимание от других форм революционной деятельности. Они начинают казаться тривиальными. Энергия террористов сосредотачивается на достаточно узкой сфере и никогда не выходит за ее пределы. Их «достижения» бессмысленны, поскольку в России нет социальных сил, способных использовать дезорганизацию и перестановки в правительстве, вызванные террористами. Единственная польза, которую приносят террористы, заключается в том, что они демонстрируют зависимость всех законов и учреждений в России по-прежнему от узкого круга лиц, находящихся у власти и, в конечном счете, от одного человека.

Обращаясь к временам, которые все еще были живы в ее памяти, Засулич писала, что более чем двадцать лет назад террор был порожден разочарованием в возможности поднять крестьянство на восстание. Для многих из террористов террор тогда был «оружием отчаяния». В настоящее время, писала первая русская террористка, для тех русских людей, которые хотят свободы, нет оснований предаваться отчаянию. Все сторонники свободы и враги нагайки знают, что теперь победа возможна, если каждый примет участие в борьбе[639].