Терроризм в российском освободительном движении: идеология, этика, психология (вторая половина XIX — начало XX в.)

Полемизируя с утверждением «Революционной России» о том, что «пионеры вооруженной борьбы потонули в рядах возбужденной массы», Ленин, сославшись на недавнее (4 февраля 1905) убийство великого князя Сергея Александровича как на пример терроризма «старого образца», писал, что «пионеры вооруженной борьбы еще не потонули в рядах возбужденной массы... Пионеры должны на деле потонуть в массе, т.е. прилагать свою самоотверженную энергию в неразрывной, фактической связи с восстающей массой, идти вместе с массой не в фигуральном, не в символическом смысле слова, а в буквальном». Ленин считал это и необходимым и возможным и призывал к «приступу» к немедленному практическому решению этой задачи[715].

«Боевое единение социал-демократической партии... с партией соц.-рев. могло бы оказаться одним из средств, облегчающих такое решение. Такое единение будет тем осуществимее, ...чем решительнее пойдут соц.-рев. по пути, намечаемому ими самими в следующих словах: "пусть растет и крепнет это начавшееся слияние революционного терроризма и массового движения, пусть масса скорее сможет выступить во всеоружии террористических средств борьбы!"» В качестве одного из шагов к достижению «боевого единения», Ленин «с удовольствием» напечатал в тексте своей статьи «Открытое письмо к социалистическим партиям России» Г.АТапона[716]. Гапон, будучи, по его собственной характеристике, «революционером и человеком дела», призывал все социалистические партии России немедленно объединиться для подготовки вооруженного восстания. «Боевой технический план должен быть у всех общий», — писал Гапон, рекомендуя далее применять «бомбы и динамит, террор единичный и массовый, все, что может содействовать народному восстанию»[717].

Ленин солидаризировался с Гапоном, а также, повидимому, еще не будучи знакомым с плехановской статьей, почти дословно повторил ее главную мысль: «нам неизбежно придется... (врозь идти), но мы можем не раз и мы можем именно теперь... (вместе ударять)»[718]. Оттеняя особенность своего подхода по сравнению с эсеровским и гапоновским, Ленин писал, что «было бы желательно и с нашей точки зрения необходимо для соглашения, чтобы вместо общего призыва к «единичному и массовому террору» задачей соединенных действий было поставлено прямо и определенно непосредственное и фактическое слияние на деле терроризма с восстанием». Террор должен быть подчинен подготовке народного восстания, это «должно быть выражено определеннее и воплотиться в совершенно недвусмысленных практических решениях», поучал Ленин потенциальных союзников[719], будто не замечая того, что «ломится в открытую дверь»; ведь именно о сочетании терроризма с массовым движением всегда писали эсеровские идеологи, подчеркивая, что именно в этом заключается отличие партии социалистов-революционеров от «Народной воли». Другое дело, что теоретические положения далеко не всегда удавалось реализовать на практике.

Формальное соглашение с эсерами большевики, также как и их братья-враги меньшевики, не заключили, несмотря на заявленное стремление; однако то, чего не сделали на бумаге партийные лидеры, нередко осуществляли на деле революционеры-практики «на местах»; более того, революционная «боевая» практика социал-демократов зачастую ничем не отличалась от эсеровской и даже анархистской[720]. Действия боевых дружин или отдельных боевиков-социал-демократов выражались в тех же нападениях на тюрьмы и полицейские участки, убийствах агентов полиции и наиболее ненавистных представителей администрации и карательных органов и даже чем-то особенно «провинившихся» директоров заводов и инженеров[721].

Без всяких формальных соглашений боевики и «техники» различных партий сотрудничали друг с другом; возможно, наиболее разительный пример такого сотрудничества, это то, что бомбы, которыми максималисты взорвали дачу П.А.Столыпина, были изготовлены в динамитной мастерской большевистской Боевой технической группы. «Военно-техническое бюро, — вспоминал Г.А.Алексинский, в то время видный большевик, близкий к Ленину, — главным техником которого был "Дмитрий Сергеевич" (Грожан) и которому много помогал Красин, оказывало, по-видимому, услуги и не соц.-демократическим организациям. После покушения эсеров на Столыпина, при помощи портфеля с взрывчатым веществом, "Дмитрий Сергеевич" однажды похвастался: "портфель был эсеровский, а начинка наша"»[722].

Ленин, говоря в октябре 1905 года о «задачах отрядов революционной армии», подчеркивал, что «ставить безусловные препятствия вступлению в отряды членов других партий не следует. Именно тут мы должны осуществлять соединение, соглашение практическое (без всякого партийного слияния, разумеется) с революционной демократией»[723].