Терроризм в российском освободительном движении: идеология, этика, психология (вторая половина XIX — начало XX в.)

В той же статье в «Земле и воле», в которой автор, тот же Кравчинский, объявлял террористов лишь «охранительным отрядом» и подчеркивал, что «обратить все наши силы на борьбу с правительственною властью — значило бы оставить свою прямую, постоянную цель, чтобы погнаться за случайной, временной», несколькими строками выше, с плохо скрытым восторгом, говорилось: «...на наших глазах совершается явление поистине необыкновенное, быть может, единственное во всей истории: «горсть» смелых людей объявляет войну насмерть всемогущему правительству, со всеми его неизмеримыми силами; она одерживает над ними одну за другою несколько кровавых побед; во многих местах обуздывает дотоле ничем не обузданный произвол и быстрыми шагами идет к победам, еще более блестящим и решительным»[103].

На страницах первого номера «Земли и воли» в защиту политических убийств выступил и Д.А.Клеменц.

Отвечая на статью в «Голосе» по поводу убийства Мезенцева, он писал, обращаясь к ее автору: «Скажем еще два слова по поводу политических убийств, прежде нежели мы расстанемся с вами. Вы с апломбом, достойным лучшего дела, авторитетно утверждаете, что убийства никогда делу свободы не служили. Не только они зачастую служили ему, мой милый, они даже в некоторых случаях неразрывно слились в памяти народа с самим именем свободы. Спросите вашего сотрудника, Пыпина, насчет легенды о герое Косова поля, «кинжальщике» Милоше Обреновиче, поразившем турецкого султана, и сходите два раза в оперу, послушайте «Вильгельма Телля» Россини и «Юдифь» Серова»[104].

Процесс перехода части землевольцев от анархизма к политической борьбе, от бунтарства к терроризму рассматривается, наряду с другими проблемами, в монографии В.А.Твардовской «Социалистическая мысль в России на рубеже 1870—1880-х годов». Твардовская пишет, что «высшая стадия бакунизма в России — землевольческая — с требованием пропаганды фактами, наглядной агитации вплотную подводила революционеров к политической борьбе». Причем «наиболее яркой формой нового движения был террор». По справедливому замечанию Твардовской, «террор рождался в процессе поисков наиболее результативных и действенных способов той самой агитационно-бунтовской деятельности, о которой особенно настойчиво заговорили после первых неудач землевольческих поселений.

Первые террористы даже не ставят эту цель — истребление, физическое уничтожение объектов своих покушений. Для них сам звук выстрела важнее этих его последствий, ведь главное здесь — привлечь внимание общества, пробудить его активность, явственно, ощутимо выразить протест»[105].

В книге Твардовской прослеживается развитие идеи политической борьбы путем террора в конце 1870-х годов. Она рассматривает воззрения ряда «переходных» фигур — М.А.Коленкиной, В.Д.Дубровина, С.Н.Бобохова, Г.Д.Гольденберга, И.М.Ковальского, деятельность и систему взглядов участников кружков С.Я.Виттенберга — И.ИЛоговенко и В.А.Осинского — Д.А.Лизогуба, разногласия среди землевольцев по поводу покушения А.К.Соловьева и пропаганды терроризма в статьях Н.А.Морозова в «Листке «Земли и воли».