Терской фронт (СИ)

Сначала мы помогали, чем могли: выносили и грузили наших раненых, доставали из развалин тела убитых. Именно тогда я отправил в тыл так и не пришедшего в сознание Исмагилова и матерящегося самыми последними словами Костылева, который умудрился ухватить какую-то шальную пулю уже в тот момент, когда первые югороссийские танки под прикрытием пехоты начали зачищать улицы вокруг Комендатуры. Настю я тоже уговорил вместе с ними поехать. Она пыталась было спорить, но мотивировка у меня была железобетонная: «Кто-то должен присмотреть за Олегом». На чувство долга надавил и отправил. Когда грузовик с ранеными ушел в сторону Моздока, в разбитой прямым попаданием из гранатомета калитке Комендатуры я столкнулся с семейством Старосельцевых. Грязный и всклокоченный, словно Бармалей, Тимофей Владимирович со счастливым лицом брел, поддерживаемый с одной стороны Ксюшкой, а с другой — Егором. Да уж, в такой бойне сохранить семью — это действительно удача, которая сегодня выпадет в Червленной немногим. И Дед Тимоха, и сильно повзрослевший за эту ночь Егор просто молча мне кивнули, а вот Оксана, приотстав, внимательно посмотрела мне в глаза.

— Миш, ты прости меня, дуру, за мое поведение, ладно? Я вот вас с Настей сейчас рядом увидела, и сразу все поняла. Вы не просто друг другу подходите, вы две половинки одного целого. Счастья вам! — она широко улыбнулась, и, не дожидаясь ответа, метнулась за неспешно уходящими в сторону дома отцом и братом.

Как мы ни крепились, надолго наших сил не хватило. Шедший почти двое суток бой измотал людей до последнего предела. Уже буквально через час работали только те самые молодые солдаты, а мы просто сидели на обломках бетонных плит, кусках кирпичной кладки, а то и просто на голой земле, прислонившись к чему-нибудь спиной. Сидели и молча смотрели по сторонам, потому как сил не осталось даже на разговоры.

На площадь вдруг шустро выскочил сопровождаемый двумя БМП-2 камуфлированный УАЗ. Из него, словно чертик из табакерки выпрыгнул какой-то суетной тип в подполковничьих погонах на отутюженном камуфляже. Этому-то деятелю штабному тут какого рожна нужно? Подполковник козликом скачет между нашими, что-то выспрашивая. Большинство его просто игнорируют, но несколько человек указывают в мою сторону. Ну-ну, посмотрим…

— Ты тут старший? — скороговоркой выпаливает он, едва подойдя ко мне.

Блин, да чего ты суетишься, чучело? Ну, да, я старший. После того, как Игоря, Олега и Петю Малыша увезли в Моздок, я по званию старший из офицеров остался, мне Костылев на прощание с усмешкой так и сказал, мол, дерзай, Тюкалов, за главного в лавке остаешься.

— Ну, допустим, — прищурившись, я смотрю на прямо-таки подпрыгивающего от нетерпения «подпола» снизу вверх.

— Ты как разговариваете со старшим по званию?! — квохчет тот. — А ну, встать, перед тобой подполковник Генштаба!

Он что, совсем охренел? Ну, ладно, что на «ты», от этого барства штабных вообще отучить сложно, но вот орать на незнакомых людей — не стоит. Так сказать, во избежание… Может мне еще по стойке смирно встать? Ага, щаз, отход-подход, три строевых шага… Мотал бы ты, родной, пока при памяти!

— Да пошел ты знаешь куда, подполковник Генштаба! — лениво тяну я и сплевываю ему под ноги.

Штабной багровеет, но, внезапно, натыкается на мой холодный и злой взгляд и тут же сдувается, будто воздушный шарик, из которого воздух откачали. Ага, похоже, дошло, наконец…

— Стройте ваших людей, через десять-пятнадцать минут тут будет Министр Обороны.

Ох, ты, ну надо же, похоже, целый генерал армии решил нас почтить своим присутствием. Тогда понятно, чего ты так суетился. Небось, отправили проконтролировать, чтоб все красиво было. Ню-ню! Ладно, мы не гордые, построимся.

— Подъем, мужики, к нам начальство едет! Становись в три шеренги!