Тертон

Куратор говорил, что надо пропеть какую-то мантру, чтобы призвать Изгоев, но Стас ее забыл начисто, хоть и учил. Что-то давило на память, блокировало ее. Стас даже имя куратора позабыл. И имя той блондинки рядом с ним…

— Сынок! Лешенька! — позвал издалека голос. Мужской.

Мальчик с кошачьими глазами подхватился:

— Папа!

Женщина рядом зажала ему рот, придавила к земле.

За отверстием входа в убежище клубился темный туман. Наступила тишина — и так продолжалось примерно десять ударов сердца.

А затем проем закрыла туша, в пещеру потянулись склизкие щупальца. Они начали хватать людей и вытягивать наружу. Те, кто понимал, что не уйти, принимались кричать, остальные продолжали лежать безмолвно, как притаившиеся зверьки.

В какой-то момент у всех сдали нервы. Люди вскочили и, толкаясь, бросились к выходу, чтобы убежать, но щупальца очень ловко перехватывали всех.

По Стасу несколько раз прошлись пешком, его толкали и пинали. Потом все затихло, а он перевернулся на спину и погрузился в сон Изгоя. И сам не понял, почему так поступил. Интуиция подсказала, наверное. Действовал он на одних инстинктах, без раздумий.

В состоянии сна Изгоя, которое далось ему без проблем, он видел все, что творится вокруг. Щупальца чудовища «слизали» всех прячущихся, как язык муравьеда слизывает муравьев или термитов в их узких норах.

Проводника с «кошачьими» глазами тоже утащили. Он не кричал, лишь смотрел на Стаса широко раскрытыми глазами с вертикальным зрачком.

Щупальца дотронулись до лежащего Стаса — они были липкими и ледяными. Коснулись лица, рук, груди. «Вот сейчас и меня утащат», — обреченно подумал Стас.

Но щупальца вытянулись из пещеры, и минуту спустя проем посветлел — чудовище медленно удалялось, пополнив коллекцию голых людей, которые отныне, как сирены, будут зазывать других скитальцев этого сумрачного мира.

Чудовище его не распознало. Сон Изгоя делает меня невидимым, догадался Стас. В этом состоянии он пролежал до утра — пока туман за проемом снова не окрасился в желтые тона.

Больше чудовища не бродили и не зазывали.

Стас вышел из сна Изгоя и осторожно выглянул из пустого укрытия. Следующую ночь он переживет; теперь понятно, что делать. Но что несет ему день?

Глава 63 Перепутье-4

Выбравшись из пещеры, Стас огляделся. Всюду снова желтый туман и пустынные руины. Он дошел до площади — на ней больше не стояли люди, были собраны ночными тварями. Какого лешего они торчали тут вчера? Находились в трансе от перехода из обычного мира в посмертный? Очень даже возможно.

Немного хотелось есть и пить, но не критично. Чувства притупились, а память спотыкалась и подводила. То, что произошло до пробуждения в этом мире, казалось чем-то очень далеким и полузабытым.

Пошел куда глаза глядят. Глаза глядели в сторону широкого проспекта. Он вывел на окраину города. Здесь окраина — это всегда начало чего-то другого. В этот раз за окраиной началось поле, почти начисто лишенное даже той скудной растительности, что иногда встречалась по пути.

С одной стороны поля возвышались едва видимые в тумане небоскребы. Стас пару раз перешел через засохшие русла мелких речушек. Поле больше напоминало заброшенный городской парк, в котором выкорчевали все деревья и повыдергали всю траву.

На противоположной стороне поля громоздилась высокая стена — в пять или шесть человеческих ростов. Стена была прямая, а не кривая, как те сооружения, где томились страдальцы.

Перед стеной пролегал то ли ров, то ли речное русло — это углубление заполнял более густой туман. Стас подошел к каменному мосту, за которым открывался узкий проход на другую сторону стены.

И в этот момент заметил вдалеке, возле рва, женскую фигуру. Она показалась знакомой…

— Мама? — вырвалось у Стаса.

Женщина стояла спиной. При звуке его голоса обернулась и помахала рукой. У Стаса сдавило в груди. Он пошел, потом побежал к ней. В голове кружились сумбурные мысли.

— Мама… — повторил он.

Шагах в пяти остановился. Присмотрелся к женщине.

Да, она выглядела в точности как его мать, но была моложе и, кажется, чуть выше. Глаза обычные, не кошачьи, но она прекрасно видела Стаса.

Стас сделал несколько шагов навстречу, и морок развеялся. Это была не мама, а кто-то другой. Очень похожий.

— Здравствуй, Станислав Думов! — приветствовала его неведомая женщина.

— Ты кто? — пролепетал Стас.

— Можешь звать меня мамой, если тебе хочется.

— Ты не моя мать! — рявкнул Стас, приходя в себя.

— Но я могу быть как мать, — возразила женщина. — Как же ты измучен! Дай, я помогу тебе.

— Хочешь помочь? Выведи отсюда!

Женщина приподняла брови — так похожие на материнские.

— Из Перепутья? Рано или поздно ты выйдешь сам — в новую жизнь или старую, зависит от тебя. Пойдем.

— Куда?

— В наш дом.

Она указала на стену.

— Это дом? — спросил Стас. Он был потрясен встречей с ненастоящей матерью и плохо соображал.

Она кивнула с мягкой улыбкой.

— Туда не зайдут чудовища.

«Почему бы и нет? — мелькнула мысль. — Мне все равно некуда идти…»

Он послушно пошел вслед за неведомой женщиной. По пути она сказала:

— Зови меня Мира. И не беспокойся ни о чем. Ты в безопасности со мной.