Тесак, Фургал и другие. «Странные» смерти, дела и быт в российских тюрьмах

— Сегодня два часа звучала песня «Ландыши», — рассказывает заключенная Евгения П. — Это было просто невыносимо, давило на мозг. Я и так нервничаю после приговора, а тут это. Но хуже всего какая-то заставка на тему веры, которую мы слышим постоянно по радио. Там говорится, что заключённые не имеют права выбирать одежду и еду, что грех искупляется смертью. Это вообще что такое?

— «Ландыши» прокрутили зачем-то больше 30 раз, я считал, — говорит заключённый Б. — Но хуже ролик религиозный. Он очень давит.

— Да, ролик звучит как издевательство, в нем про то, что осужденные ни на что не имеют права, — добавляет Алена П. — И что надо каяться. Если бы ролик этот крутили несколько раз в день — еще ладно. Но в итоге с утра сегодня он звучал часа два. «Заело» радио.

Объяснить странности с радио сотрудники нам так и не смогли. Пожимали плечами — мистика какая-то. Уж не связана ли она с пребыванием здесь скандального «раскольника» Николая Романова (больше известного как схиигумен Сергий)? Напомним, он обвиняется в доведении до самоубийства и воспрепятствованию свободе вероисповедания.

Отлучённый от Церкви бывший схиигумен Екатеринбургской епархии Русской православной церкви вышел к нам в благостном состоянии. Вообще столичные СИЗО за последние годы видели нескольких священников, но все они за решёткой выглядели как обычные заключенные — переодевались в гражданскую одежду. Николай Романов остался в том же, в чем его задержали — в рясе, в специальном головном уборе. Так что видеть человека в одежде священника за решеткой не в качестве окормителя заключенных, а в роли одного из них — довольно необычно.

— Спаси вас Бог за заботу о нуждающихся, — начинает Романов. Мы просим рассказать о его голодовке.

— Я был на посту с 29 декабря, — объясняет он. — А 5 января я написал заявление об официальной голодовке. Я не буду есть до тех пор, пока не примут решение по мне. Чем я вооружен и опасен для общества? Нецелесообразно заключать меня под стражу. Судья глаз не подняла, когда это решение выносила.

— Вы даже воду не пьете?

— Сухая голодовка. Рот сушит, я губы смазываю водой. Так делают людям, которых к операции готовят. У меня был опыт сухой голодовки 5 дней. Вот пришло время поголодать дольше. Господь 40 дней постился. А смерти чего боятся — все мы придем к ней рано или поздно.

— Умереть вам вряд ли дадут — могут направить вас в больницу для процедуры принудительного кормления.

— Все в руках Господа.

— Вес потеряли?

— В монастыре я был 65 кг, а здесь сейчас 57.

— Опишите свою камеру. Есть там телевизор, холодильник? Приносят ли книги?

— Монаху все хорошо. Телевизор мне не нужен. И холодильник тоже. Книги читать некогда. Камера похожа на мою келью. Не больше по размерам и из мебели также одна кровать. У меня не было в келье ни душа, ни умывальника. Туалет на улице. А тут туалет в камере.

— А почему нет времени на книги? Чем вы занимаетесь весь день?

— Молюсь. Иисусову молитву читаю 7,5 часов, потом Евангелие, Псалтырь, Акафисты. Ночью просыпаюсь, чтобы молитву сотворить. Крест мой деревянный, что отобрали сначала в СИЗО, вернули. Спасибо сотрудникам и вам. Претензий к администрации нет.

— Какие-то физические упражнения делаете для поддержания здоровья?

— Я всегда в движении был, много ходил. И сейчас хожу по камере. Стараюсь не лениться. На прогулки всегда выхожу. Чувствую себя — слава Богу. Болезни, конечно, есть, но силу Господь дает.

— Вам не тяжело находится в камере одному? Нужен сосед?

— Я бы хотел оставаться и дальше один. Если кто-то курит, мне тяжело. И я один могу много молиться и никому при этом не мешать

— Хотели бы поговорить со священником?

— С каким? У меня духовником был Кирилл Павлов. Он духовник Троице-Сергиевой Лавры. После его смерти по духовным вопросам я обращался к старцу Гавриилу на гору Афон.

— В этом году при СИЗО построят храм, а пока есть православная комната для моления. Или вам нельзя туда, поскольку вы отлучены от церкви?

— Гитлера, Ленина, Муссолини не отлучили, а меня отлучили. За что? Совесть моя чиста и руки чисты.

— Вы ведь уже попадали за решетку за убийство?

— 38 лет назад. А Моисей не убивал? Величайший пророк. А кто в царствие небесное вошел первым? Разбойник. Господь Бог позволил с Его участием пять монастырей построить. Не путать карман свой с карманом церковным. На мне никакой недвижимости нет.

— Вам доходят письма, посылки?

— Телеграмму с поздравлениями с Рождеством прислал атаман Сергей. Больше пока никто не писал. Может, не знают, как сюда отправлять письма и телеграммы. А вот посылки присылали. Я не принял. Там продукты, мне это не нужно.

— Что сложнее всего в заключении для вас сейчас?

— Не видеть родных лиц. Страшно за тех, кто в монастыре. 590 душ — женщины, дети, калеки.

— На домашний арест вас могут перевести только, если есть жилье в Москве.

— Недвижимости нет. Но сняли квартиру, так что жилплощадь, где быть на домашнем аресте, имеется.

— Тогда надеемся, что вас переведут на него.

— Вашими молитвами! Что меня держать?

— Ролики, где вы общаетесь с детьми, активно обсуждают все.

— Там про покаяние.