Тесей. Царь должен умереть. Бык из моря

– Ты такой варвар. Няня говорила мне, что у вас едят непослушных детей. Я так люблю тебя, мне даже больно от моей любви.

Потом мы объяснились – уже оставив всякие слова. Но мужчина не женщина и не может подолгу воздерживаться от мысли. Я сказал:

– Быть может, у него действительно нет сына, ему лучше знать. Но наследник у царя есть.

Свет лампы вычертил на ее лице острые тени.

– Я ненавижу его. – Я вспомнил, как она глядела на Астериона в храме над разбившейся табличкой. – Я всегда ненавидела его. Когда я была ребенком, мать всегда бросала меня, когда он приходил. У них были свои секреты. Она осмеивала меня и звала маленькой критяночкой, однако ему ничего не говорила, хотя Астерион был вдвое темнее меня. Когда она умерла, на похоронах я до крови расцарапала себе щеки и грудь, но мне пришлось зачесать волосы на глаза, чтобы никто не увидел, что в них нет слез.

– Значит, ты знала тогда?..

– Знала не зная, как бывает с детьми. Отец – молчаливый человек, он редко разговаривал со мной. Но я понимала, что, перешептываясь по углам, придворные смеялись над ним. Я даже полюбила его. – Она запустила пальцы в постель. – И я знаю, кто убил его. Я знаю это. Знаю.

– Но ты же сказала мне, что он болен?

– Он мертв, – отвечала она, – умер еще при жизни. Уже больше года никто не видел его лица. Теперь же он вовсе не покидает свою комнату. И выйдет из нее лишь на смертном одре. – Помолчав, она проговорила: – Поклянись сохранить эти слова в тайне, сделай это сам – я не сумею поклясться за тебя.

Я принес клятву, и она сказала:

– Он – прокаженный.

Слово это, как бывает всегда, холодным кольцом коснулось моей плоти.

– Тяжелая хворь. Но ее посылают боги.

– Нет. Ею можно заразиться от другого прокаженного, от его вещей. Так говорят врачи. Узнав, что отец болен, они раздели и осмотрели всех его приближенных. Но тела их были чисты. Я сама решила, что виновато колдовство или проклятие. Но он вспомнил, как более года назад потерял с пальца кольцо, которое носил каждый день. Оно отсутствовало почти месяц, а потом обнаружилось там, где его прежде не могли отыскать. И отец опять надел эту вещь. Пятна начались под кольцом.

История эта показалась мне слишком невероятной.

– Если среди челяди есть предатель, он мог бы просто отравить царя, ведь так быстрее. Прокаженные живут долго, если их не лишают пищи и крова. – Про себя я удивился, почему Минос сам не вернулся к богу, узнав о своей болезни. – Астериону придется ждать, и, быть может, не один год. Есть и более надежные способы.

Она ответила:

– Он и выбрал самый верный из них. Если бы отец был столь откровенно умерщвлен и Астерион провозгласил себя Миносом, началась бы война. Царские родственники не потерпели бы этого. А так он понемногу захватил власть в свои руки; одних подкупал, других запугивал. Сначала, когда отец мой рассылал свои приказы, им еще повиновались. Но теперь они ни до кого не доходят, а начальник его телохранителей купил себе новое поместье. Можно только гадать, кто служит Астериону, но спрашивать об этом опасно. – Помедлив, она добавила: – Он и так правит как царь.

И тут я и в самом деле понял – не только это, но и все остальное.

– Но тогда выходит, – заключил я, – что Критом правит муж, не только не посвятивший себя какому-нибудь богу, но даже и не думавший об этом. Он взял власть, но не покорился обязанности пойти на жертву. Или я ошибаюсь?

На щеку ее легла тень, она словно бы хотела улыбнуться, но лицо ее оставалось серьезным, она только кивнула головой.

– А значит, – продолжал я, – бог никогда не захочет говорить с ним. Что будет, когда бог разгневается и некому будет отдать себя в жертву? Астерион принимает почести, дань и почет и ничего не отдает. Ничего! Я знал, что он чудовище! Он погубит твой народ, если ему оставят жизнь. Почему вожди повинуются ему? Как они могут переносить такое?

Она чуть помолчала, а затем протянула руку ко мне за спину, нащупала хрустального бычка и вернула на мою грудь.

– Ты сказал мне: «Пусть у моего врага будет меч из золота». Именно так случилось у нас. Наши клинки сделались золотыми. Я не понимала этого, пока не увидела тебя.

Слова эти удивили меня, а она продолжала:

– Ты считаешь меня ребенком, потому что мне еще не приходилось быть с мужчиной. Но я знаю, ты определил нашу судьбу там, внизу, в Амнисе, когда сочетался с морем.

– Так, значит, это ты выглядывала из-за занавесок? – А потом мы снова разговорились на языке, который предпочитают молодые пары. После я спросил: – А почему ты говоришь, что я сочетался с морем?

Она обратила ко мне совершенно не детский, глубокий и ясный взор:

– Как по-твоему, почему он бросил кольцо?

– Конечно же, чтобы я утонул. Он ведь не мог меня убить.

– Итак, ты сделал это, ничего не зная; я вижу в этом доказательство.

Я спросил, что, собственно, она хочет этим сказать. И она ответила:

– Когда новый Минос вступает на царство, он заключает символический брак с морской владычицей. И для этого бросает в воду кольцо.